Марсианин [Александр Петрович Казанцев] (fb2) читать постранично, страница - 3


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

посетителем, договорившись встретиться в этой же самой комнате ровно через полгода…

Ну, а потом… потом я отправился в плавание на «Георгии Седове», много месяцев вы видите меня в этой кают-компании.

— Постойте! — почти возмущенно сказал штурман Нетаев, подняв свои светлые, расширившиеся сейчас глаза. — А как же рукопись?

В кают-компании зашумели.

— Рассказы о сумасшедших всегда чем-то занимательны, — заметил кто-то.

Нетаев гневно обернулся к говорившему.

— Я думаю, рассказ не окончен, — сказал капитан и выжидательно посмотрел на меня.

— Пожалуй… не окончен, — согласился я. — Ведь я еще встречусь с ним…

— А рукопись у вас? Ее можно посмотреть? — оживился Нетаев.

— Нет. Рукописи у меня нет. У рассказа в самом деле есть продолжение. Вскоре после встречи, о которой я рассказал, к нам в Союз писателей приехал замечательный ученый. Его имя с уважением произносят все математики мира. Это интереснейший человек. Ученый нового типа. Статный, высокий, спортивного склада, прекрасный теннисист, шахматист, великолепно знающий литературу… Мы с ним много спорили по литературным вопросам… В советское время шестнадцати лет он поступил в университет. Двадцати лет он уже был кандидатом наук, а двадцати восьми — избран академиком.

— О, я знаю, о ком идет речь! — воскликнул Нетаев.

— Ученый рассказывал нам, писателям, об электронной вычислительной технике. Вы слышали, конечно, о кибернетических машинах, способных не только делать труднейшие математические вычисления, с которыми человек мог бы справиться лишь за несколько поколений, но и решать логические задачи, обладая так называемой электронной памятью, то есть автоматизированным словарем, переводить с одного языка на другой и даже редактировать сделанный перевод.

Академик, когда я отвозил его домой в своей машине, рассказывал, что сделал дерзкий опыт… Он задал Большой электронно-вычислительной машине Академии наук, которая, между прочим, может неплохо играть в шахматы, решать шахматные задачи, но… не этюды, построенные на парадоксах, он задал этой машине программу, согласно которой машина должна была угадать сюжет драматургического произведения только по одному перечню действующих лиц. Это было очень забавно, но… в том случае, когда пьеса попадала серенькая, шаблонная, где все действительно оказывалось расписанным заранее, машина совершенно точно указывала, кто будет плохой, кто хороший, когда доцент обманет студентку, когда благородный профессор вмешается и как все благополучно кончится…

Но, как рассказывал мне академик, электронно-вычислительная машина обладала еще одним ценнейшим свойством. Ведь она могла делать сотни тысяч попыток в секунду, а в скором времени должна была делать до миллиона попыток в секунду. Применяя метод исключения, вариационный метод, используя огромное количество попыток, миллиарды попыток, можно за короткий срок расшифровать любой секретный шифр, код… Академик заметил, что египетские иероглифы или древняя клинопись могли бы быть расшифрованы электронно-вычислительными кибернетическими машинами за куда меньший срок, чем это понадобилось в прошлом веке ученым…

Этого я и ждал, как вы можете догадаться!

Я осторожно рассказал академику о странном посетителе и его рукописи. Он молодо и заразительно засмеялся. Чуть сконфуженный, я вел машину. Мы выехали на Большую Калужскую улицу, он должен был скоро сойти. Он вышел из машины, через открытую дверцу пожимая мне руку. Задержав ее, чуть озорно посмотрев на меня, он сказал:

— Давайте рискнем. Есть у нас экспериментальная машина. Ночами она свободна. Если сумеете убедить моих сотрудников, молодежь, зажжете их… Тогда можно попробовать расшифровать несколько первых страниц…

— И последних, — вставил я.

Он снова заразительно рассмеялся:

— Если вообще их можно расшифровать.

Он смеялся, молодой академик, любящий шахматные задачи и математические шутки с драматургией, он предлагал мне уговорить его молодых сотрудников, но… когда я явился к нему в Академию наук и принес странную рукопись, то молодые сотрудники, давно сагитированные своим неуемным шефом, нетерпеливо ждали меня, набросились на рукопись, стали листать ее, спорить о том, какую задать программу расшифровки…

Ох, эта программа расшифровки! Сколько раз пришлось ее менять!..

— Не получалось? — с тревогой спросил Нетаев.

— Решительно ничего не получалось. Многие научные сотрудники пали духом. Академик смеялся, шутил, подтрунивал, но… вмешивался и задавал новую программу…

— И как же?

— Шли месяцы… И вот, представьте себе, академик сказал, что если стараться, то с помощью кибернетической машины даже ночные огни города можно расшифровать в виде поэтического произведения… Не знаю, в силу ли этой особенности теории вероятности, но… в один прекрасный день начало что-то получаться. Академик перестал шутить, стал злым, придирчивым… Машина теперь расшифровывала не