Чумаки и Россия [СИ] [Виктор Евгеньевич Каменев] (fb2) читать постранично, страница - 2

автомату рожок никогда не пристёгивала, — объяснил Старшой. — Вообще. Так и ходила. Автомат на шее, руки на автомате, а все рожки в подсумке.

— И рукава, наверное, по локоть закатаны, — предположил я.

— Да тебе везде фашисты мерещатся, — пробурчал Старшой. — В зеркале поищи…

— Ну, что дальше? — перебил Шеф.

— Бродили слухи, будто у неё и патронов в рожках не было, но в это уже никто не верил, — продолжал Старшой. — Сколько ей говорили, что в любой момент бандеровцы с правосеками могут напасть, но она только головой мотала. И всё твердила про мир, дружбу и необходимость договориться. Собирались мы туда к девяти. Пока рассядемся, пока пыхнем. Директриса являлась в полдесятого и сразу же проветривала помещение, в любую погоду. Потом кто-то из нас делал доклад о том, какие шаги предприняли к налаживанию контактов с Украиной. Ну там, Крым отжали, одобрили ввод войск, взвинтили цену на газ и вообще его перекрыли, засылали вооружённых диверсантов. Она всё это слушает, слушает, а потом спрашивает: "И они, несмотря на все наши усилия, не хотят дружить?" "Не хотят, — отвечаем мы. — Самим удивительно". А у неё аж слёзы к глазам подкатывают. "Это, — говорит, — Америка виновата. Лезет везде. Украинцев совсем зазомбировали своими дурацкими демократиями". Ну а мы только бошками киваем. Потом она каждому задание давала: тому создать группу по теме на "Одноклассниках", этому — демотиватор нарисовать соответственный. А после расходились.

— Да притворство это все. С миром и дружбой, — постановил я.

— Не скажи, — возразил Старшой. — Я однажды турку для кофе забыл в зале заседаний, ну и вернулся с полдороги. А она, директриса наша, стоит у окна, спиной ко мне. Меня не заметила. Я вошёл тихонько, турку забрал, а она вдруг на стекло дохнула и там, где помутнело, написала пальцем: "МИР". Оно, конечно, тут же всё испарилось. А я вышел на цыпочках.

— И чего ж ты уволился оттуда? — спросил Шеф.

— Финансирование прекратили. Все и уволились, — ответил Старшой. — Департамент этот вроде остался, но перепрофилировался. И людей в нём нет.

— Департамент-призрак, — сострил Вадя.

— Призраков там всяких хватает, — согласился Шеф. — Я ведь тоже в России успел поработать, уже после войны. На добыче газа. Но нас потом сократили. И по возвращению домой мой сосед по купе начал мне идеи задвигать про постановку из быта первобытных людей.

— Что? — опешил Старшой.

— Кино снимали? — уточнил Бодя.

— Та не. Просто быт изображали. Пещеру подходящую для этого дела нашли. Дали нам шкуры, парики, каменные топоры. К тому моменту, как я согласился, в труппе уже с десяток человек было. Порепетировали немного и начали работать. Было дневное шоу, когда мы на стоянке мастырили каменные топоры и стрелы с наконечниками из рыбьих костей; шкуры сушили, жратву готовили. Туши коровьи нам, правда, режиссёр подвозил. И ещё было вечернее шоу, когда самки плясали у костра, а самцы за них дрались и утаскивали за волосы в пещеру. Драться попросили натурально, так мне в первый же день бровь разбили.

— И кому же это понадобилось? — спросил Бодя, не отрываясь от ноутбука.

— Туристы приезжали, на нас из-за загородки смотрели. Печенюшки бросали. Смеются, фоткают. А мы их вроде не видим, занимаемся своими делами. Платили хорошо. А где-то через неделю парнишка один, из туристов, просунул рожу через решётку да как заорёт: "Ну что, хохлы, хорошо вам в Евросоюзе?!". Его охранники сразу же утащили, а у меня глаза открылись. Швырнул я на землю каменный топор, зашёл в пещеру, переоделся в свою одежду, забрал деньги с документами, перемахнул через загородку, плюнул в сторону туристов да и уехал домой. Про остальную труппу не знаю. Может, до сих пор изображают Украину в Евросоюзе.

— Так уж и уехал? — усомнился Старшой. — А контракт? А заработок?

— Вот так и уехал, — подтвердил Шеф. — Хай подотрутся своим контрактом. А ты, гнида, на что намекаешь? Я во время войны в добровольческом батальоне сражался. А где был ты?

Старшой приподнялся на локте, морда у него стала злая-злая.

— Я-то? Призвали меня. Охранял по ночам воинскую часть — у них территория здоровенная была, народу не хватало. Местные вояки нас партизанами называли. Бывало, что и фашисты лезли, приходилось отстреливаться…

— Так, стоп! — вмешался я. — Вы ещё подеритесь, патриоты.

Старшой выплюнул изжёванную травинку, сунул в рот свежую и снова улёгся.

— Люди вообще странные бывают, — заговорил Бодя. — Вот у нас был знакомый…

— Э, ты чо делаешь?! — заорал Вадя. — Зачем на паузу поставил?!

— Та погоди, дай расскажу. Мы в своё время экстримом увлекались. Втроём. И вот наш третий товарищ нам говорит: "Подамся-ка я в беженцы. В Россию побегу". Мы с Вадей думали — шутит. А он таки уехал. Через месяц вернулся злой, как чёрт. Оказывается, поселили его в райцентре, а он рвался в Москву или Питер. Поехал туда самостоятельно, только завернули на вокзале. У него там куча идей была насчёт взять кредит и открыть предприятие,