Дворцовые интриги на Руси [Петр Петрович Толочко] (fb2) читать постранично, страница - 2

кровопролитию, в том числе и княжескому. Если князь погибал в сражении, даже и в междоусобном, его смерть не считалась преступлением с чьей-либо стороны. Когда Олег Святославич, отказавшийся принимать участие в княжеском съезде, убил муромского князя Изяслава, то и сам Владимир Всеволодович, и сын его Мстислав заявили, что мстить за смерть сына и брата Олегу не будут. «Суд от бога ему (Изяславу. — П. Т.) пришел, а не от тебя». В письме к Олегу Мономах успокаивает черниговского князя тем, что смерть мужа в полку не может быть поставлена кому-либо в вину. Другое дело — убийство по обдуманному решению, пусть даже и через третьих лиц. Это действительно тяжкий грех.

Боялись ли князья при сведении своих междоусобных счетов греха князеубийства? Судя по сложившейся на Руси практике, не очень. Власть Рюриковичей была, если можно так выразиться, изначально замешана на крови. Олег захватил киевский стол, убив князей Аскольда и Дира. Древлянский князь Мал организовал убийство Игоря Рюриковича. Ольга, по-видимому, аналогичным образом расправилась с Малом. В распре между Ярополком и Олегом Святославичами погиб Олег. Владимир Святославич убрал со своего пути к киевскому трону брата Ярополка.

Б. Романов полагал, что вакханалия княжеских убийств в большей степени характерна для языческого этапа истории Киевской Руси, а после принятия христианства прямое убийство как средство обладания чужим столом и лишней волостью было якобы устранено из практики междукняжеских отношений. К сожалению, это не так. Жертвами борьбы за власть пали: сыновья Владимира Борис, Глеб и Святослав, внук Ярослава Мудрого Ярополк Изяславич, черниговский князь Игорь Ольгович. В результате княжеско-боярских интриг ушли из жизни Юрий Долгорукий, его сыновья Глеб и Андрей Боголюбский, шесть рязанских князей. Трагедия, разыгравшаяся в шатре Глеба Рязанского, была расценена летописцем как рецидив окаянщины.

Если убийство князя на Руси считалось деянием греховным, хотя, как видим, и не являлось редким, то изгнать, поп лепить, посадить в поруб, искалечить князя за якобы совершенные им проступки, по нормам древнерусской морали, к таковым по существу не относились. Псковский князь Судислав просидел в псковском порубе в заключении двадцать четыре года, но летописцы не нашли слов осуждения в адрес посадившего его Ярослава Мудрого. Ослепление Василька Теребовльского было, конечно, злом, но как будто и не таким, за которое полагалось слишком суровое наказание. Давид Игоревич не был осужден даже Русской православной церковью. Очень спокойно отреагировали современники и на изгнание из Киева Изяслава Ярославича, хотя поступок его братьев Святослава и Всеволода был не только юридически незаконен, но и по-человечески безнравствен. Они ведь поклялись перед умирающим отцом почитать старшего брата как великого князя.

Знакомясь с рассказами о дворцовых интригах на Руси, заканчивавшихся нередко убийствами или увечиями князей, нетрудно заметить, что летописцы, люди, как правило, церковные, испытывали определенную неловкость за деяния своих властителей. Поэтому пытались найти им хоть какое-то оправдание. Распри между князьями возникают не потому, что князья такие алчные и властолюбивые, а потому что слушаются льстивых и нечестивых бояр. Иногда их подвигает на дурные поступки дьявол, который никак не хочет, чтобы русские князья жили в мире и согласии.

Исполнителями убийств или искалечений князей выступают чаще всего инородцы: варяги, торки, половцы и др. Они постоянно пребывали на службе у русских князей и, естественно, могли быть вовлечены во внутренние разборки. Однако тот факт, что указующий перст летописцев почти всегда направлен в их сторону, позволяет усомниться в искренности многих таких сообщений. Нет сомнения, что «заплечных дел мастера» были и среди русских, но летописцам не хотелось в этом признаваться. Куда проще обвинить в содеянном зле инородца, чем разбираться в причинах, его породивших.

В предложенной вниманию читателя книге собраны истории дворцовых интриг на Руси. Это как бы оборотная сторона медали нашего героического прошлого. На нее далеко не всегда обращают внимание исследователи, но она так же важна и интересна, как и лицевая. В западных странах такие сюжеты разработаны не только историками, но и писателями. Благодаря этому мы знаем о тайнах мадридского двора, об интригах французских королей и кардиналов, приключениях немецких императоров, о коварстве византийцев. Киевская Русь и в этом плане не выпадала из общеевропейского потока истории. Она была прилежной ученицей Византии и достойной соратницей своих западноевропейских соседей.

Первый дворцовый переворот на Руси

Как явствует из «Повести временных лет», к 862 г. в среде восточных славян сложилось два раннегосударственных образования. Одно находилось на севере, с центром в Новгороде (в Ладоге), другое — на юге, с центром в Киеве. Князем северного