Error. Сбой программы [Наталья Владимировна Игнатова] (fb2) читать постранично, страница - 3


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

нравов! — она рассмеялась, сверкая белыми зубами, — он мне определенно нравится. Что скажешь, сэр Агар?

— Трахни его, если тебе хочется, — Жид пренебрежительно улыбнулся, — хотя, твоей тяги к извращениям я не понимаю.

Зверя давненько не макали в дерьмо так глубоко и походя. Успел отвыкнуть. И с непривычки эта небрежная пощечина показалась довольно болезненной.

— Когда он увидел меня, — Лилит вдруг перестала смеяться, — когда он увидел меня, Агар, я была под пологом. Я вошла и почувствовала… наверное, так чувствует себя Мария, когда Артур обращается к ней с молитвой. Кстати, как он?

— Да как обычно. Работает. А тексты, мерзавец, кидает в Сеть. Нравится ему смотреть, как СБ-шники с ума сходят. Последнее время повадился вкраплять туда дезу, чтоб, — говорит, не расслаблялись. Был давеча на Небесах. Вернулся, надрался и пошел в Глубокие земли чернокнижников мочить. За ним сразу стая охотников увязалась — как же, столько жизней на шару. А Арчи наш и охотников перебил. Чего там, — говорит, — нечисть ведь. Я когда это слово от него слышу, веришь, сам пугаюсь. А ну, как решит, что и я тоже…

— Почему Мария не попросит за него?

— Она просит. Но Сын… да ты сама знаешь, там свои сложности.

— Он так ее любит! Агар, почему меня никто не любит так же?

— Ну-ну, — Жид высвободил руку и приобнял свою царственную даму за плечи, — ты просто поддалась чарам упыреныша. Девочка моя, этот косоглазый слесарь — вампир. И не просто вампир — охотник. Он чародей. У него работа такая.

— И что?

— Да то, что ты сама — суть чары, грезы, волшебство. И вдруг купилась на банальную охотничью уловку. Ты знаешь, как они действуют?

— Чары?

— Охотники, — пальцы Жида гладили ее белое, округлое плечо, — самой качественной считается жизнь, которую забирают с болью. Эти твари, во всяком случае, лучшие из них, сначала зачаровывают жертву, или, если хочешь, очаровывают, приручают, приучают к себе. А потом убивают. Потому что так больнее. Разумеется, тебя он убить не сможет, да и не собирается, наверное. Просто сработала профессиональная привычка. Увидел экзота — очаруй и убей. Мастера, вроде твоего Ванталы, делают это бессознательно.

— Да? — может быть, она произнесла это с грустью? Зверь не слышал. А, в общем, даже и не рассчитывал. Чего там, пейсатый прав. Очарование действительно происходит бессознательно.

— Ты просто представь себе, как он убивал этих детишек, — очень серьезно предложил Жид, — маленьких, лет десяти, не старше. Он убивал их медленно, резал на кусочки, высасывал жизнь. Дети, наверное, кричали…

— Перестань, — попросила Лилит, — ее красивые губы скривились, в сумасшедших глазах распахнулась огненная бездна, — заткнись, Агар.

— Как скажешь.

И все равно она была прекрасна.

Лилит. Госпожа этих земель. Женщина, созданная из пламени. Из огня.

Тебе бояться ее нужно, Эрих, — сказал себе Зверь, — волк-одиночка, охотник, мать твою, за экзотами. Это ж огонь в чистом виде. То, что ты любишь, блин.

Она была прекрасна.

Информация ушла, просочилась. Что за свойство у нее такое поганое — просачиваться! Теперь драгоценных родственников можно ждать со дня на день. В гости. И ведь нагрянет родня, это уж как пить дать. Бежать надо, бежать, чем скорее, тем лучше. Было бы еще куда!

Кстати, Агар, чертов шкаф с носом и пейсами, он ведь и есть тот самый хмырь, который может открыть портал из этой дыры. Выпустить на Дорогу. Сама Лилит, кстати, тоже может. Но к ней обращаться — лучше уж прямо здесь подохнуть.

«Агар… — Зверь любовался точеным лицом владычицы, линией обнаженных плеч, безупречной кожей, — кого к нему заслать, Анжелику или Гарда?»

О том, чтобы пойти самому и мысли не возникло. Хотя, рассуждая здраво, идти следовало именно ему, Эриху-Вантале, принцу, наследнику и все такое. Потому что Агар прав насчет чар. И ни Гард, ни Анжелика не смогут быть столь же убедительны, хоть они перед этим Агаром пополам порвись.


Он ушел перед самым антрактом. Просто заставил себя встать и уйти. Думал, что не получится, что не сможет оторваться от созерцания, длил мучительное наслаждение, и, как утешение в этом сладком страдании, вспышками острого счастья одаривал Зверя ее задумчивый безумный взгляд.

Щербинка. За которую цепляется душа. Зацепилась. И нужно сорваться, с кровью, с болью, но сорваться обязательно. Потому что нельзя так, нельзя и все. Не его. Не ему. Не для таких, как он.

Он ушел.

Не глядя вокруг, шагал по людным улицам, распугивая прохожих. Люди шарахались в стороны, пугались, но сразу забывали и о страхе, и о том, что видели кого-то, кто заставил бояться. Незачем им помнить.

Слухи пойдут. Теперь уже точно пойдут.

Но об этом почему-то не думалось. Думалось о ней. О сумасшедших глазах, вытянутых к вискам, о гладких дугах бровей, о ярких и влажных губах. О точеной шее. О груди, которой тесно было под платьем, под смелым декольте.

Лилит. Владычица. В глазах ее огненная бездна. Она сама — огонь. Она… Она прекрасна.