Грех содомский [А А Морской] (fb2) читать постранично, страница - 3

Возрастное ограничение: 18+

ВНИМАНИЕ!

Эта страница может содержать материалы для людей старше 18 лет. Чтобы продолжить, подтвердите, что вам уже исполнилось 18 лет! В противном случае закройте эту страницу!

Да, мне есть 18 лет

Нет, мне нет 18 лет


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

своих человеческих прав и желаний, которые так глубоко оценила за свою совместную жизнь со своим нежным другом, учителем и пылким возлюбленным.

Под влиянием матери и Глеб не утратил своего детского веселья, своей жизнерадостности и бойкости. Рос он быстро, тянулся вверх и к 13-ти годам вырос в стройного юношу, был высок, ловок и силен не по летам.

Тщательный уход за телом, ежедневная гимнастика и спорт сделали его не только физически ловким и здоровым мальчиком, но и нервно здоровым, уравновешенным ребенком.

С ранних лет, не навязывая ему ничего насильно, не заставляя его ничего принимать на веру, отец прививал мальчику лишь любовь и понимание прекрасного. Уже в те годы, когда его сверстники знали только, что надо любить папу и маму, прилежно делать свои уроки и слушаться старших, и не интересовались еще ничем, кроме игрушек, маленький Глеб способен был подолгу простаивать в музеях перед прекрасной картиной или скульптурой, всею душою восхищаться природою, с увлечением рассказывать домашним о чудном сложении встретившейся ему на пути из школы домой женщины, античном профиле мужчины или прекрасной мускулатуре рабочего… Он очень любил голое тело человека, одинаково мужское и женское, но не имел так свойственного всем детям любопытства дурного тона. Он никогда, играя с девочками своего возраста, не заглядывал им под юбочки, как это делали почти все его товарищи, когда девочки неловко наклонялись пли приседали на корточки. Никогда он не останавливался вместе с другими мальчиками возле щелочек купальных кабинок, где раздевались или приводили в порядок свой туалет женщины… Точно так же, как никогда он с деланно невинным и невнимательным видом не подслушивал разговор взрослых, особенно пикантные рассказы или анекдоты старших воспитанников гимназии.

Эта на первый взгляд непонятная скромность Глеба объяснялась очень просто: дома при нем говорили обо всем так же свободно и в тех же самых выражениях, как и без него; как обыкновенно говорят между собою взрослые люди, живущие совместно, имеющие общие интересы, взгляды и желания. Если он чего-либо не понимал, то спрашивал и получал простые и точные ответы. Ему ничего не запрещалось говорить и спрашивать, от него ничего не скрывали. Он имел ясное и верное представление обо всем том, что в эти годы вызывает такой жгучий интерес, такое непобедимое любопытство в городских мальчиках из так называемых интеллигентных и буржуазных классов.

Особенности строения мужского и женского тела, половые сношения, свободная, продажная и законная любовь, рождение детей и прочие «страшные» тайны взрослых, с таким смакованием передаваемые друг другу его товарищами в укромных местечках, как нечто совершенно запретное, тайком уворованное у старших, в его голове уложились уже давно в совершенно простые и ясные, будничные понятия вроде того, что нос принято вытирать платком, а губы салфеткой. Ничего нового, ничего необыкновенного в этом отношении товарищи не могли ему рассказать, и поэтому он не любил слушать их рассказы и участвовать в их секретных похождениях.

Такое его отношение ко всему тому, что составляло их личную, тайную от всего остального мира, а потому крепко объединяющую и связывающую их меж собою жизни, смущало школьников, но, так как во всем остальном он был очень хорошим товарищем, а в играх первым выдумщиком и ловким и сильным чемпионом, то к нему относились дружелюбно, а некоторые даже совершенно явно заискивали в нем, относясь с большим почтением как к его большой эрудиции в тайных для них вопросах, так и к его физической силе, смелости и правдивости, которую он всегда выказывал в стычках школьников со своими педагогами и начальниками.

Учился он достаточно хорошо, чтобы совершенно свободно переходить из класса в класс, и у учителей слыл хотя и за своевольного и резкого мальчика, но, несомненно, очень развитого и начитанного.

II
В 13 лет он перешел в четвертый класс гимназии. Часть класса, составившаяся из более близких товарищей, решила отпраздновать это событие загородной пирушкой. Человек десять гимназистов отправились раненько утром в казенный лес, каждый со своей провизией, мячами, маленькими ружьями-монтекристо, удочками и сетками для бабочек. Кое-кто из мальчиков постарше прихватил с собою водки и вина…

К вечеру, когда, вдоволь наигравшись, набегавшись и накричавшись, все стали собираться домой, трое отделились от всей компании, зашушукались и с видом заговорщиков подозвали к себе Глеба.

Оказалось, что у них заранее было сговорено после пикника пойти к «девочкам».

— Помнишь Маньку, что раньше служила у Пальмовых, — объясняли ему товарищи, — ну, ту самую, которую папа Гриши Пальмова прогнал зимою, когда поймал Гришу у нее в кровати? Сейчас она живет еще с тремя такими же «девочками» на слободке, как раз по пути в город… Гриша часто у них бывает; вчера был и обещал привести своих товарищей: ведь мы уж не маленькие!.. Пойдем, увидишь, как там будет