Краем глаза [Максим Андреевич Далин] (fb2) читать постранично, страница - 3


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

неожиданную песочную полоску.

Мы ушли в якобы зал и уселись на дизайнерского вида отчаянно неудобные стулья.

— Не думала, что ты любишь сладкое, — сказала я.

— Туська любит, — Сват расстегнул куртку и сунул кусочек полоски в высунувшееся любопытное рыльце. Полоска моментально исчезла вместе с рыльцем.

— Она тебе там накрошит, — сказала я машинально.

— Фигня, пусть. Я ей дома не даю, много — вредно… но тут — пусть.

Я смотрела, как Сват кормит собачку пирожным, и думала, что от него ушла жена. И почему-то не забрала своего гламурного комнатного пуделя. Как у Свата могла быть жена, державшая гламурную собачку, хоть и не самую модную? И почему он не сплавил эту собачку первым же подвернувшимся знакомым?

Хорошо, что эти мысли он не прочёл, занятый пирожным и собачонкой. Чтобы он не успел до них докопаться, я торопливо спросила:

— А ты после армии в ментовку пошёл?

— А? Нет. После универа. После юрфака.

Я чуть не подавилась кофе.

— Ты…

— Ага, — Сват отломил ещё кусочек полоски, и собачка ловко его выхватила. — Хотел быть адвокатом, а работал следаком. Но потом выяснил, что мне надо быть опером на земле. Тут от меня пользы больше. Обстоятельства такие вышли — выяснилось.

— Знаешь, Сват, — сказала я, — ты — псих.

— Угу, — он отхлебнул кофе. — Вот и Лиза говорила. А уж родня моя просто на стенки кидалась. Я настоял, жёстко… с Лизой надо было помягче, не рассчитал.

— Зачем?

Сват задумался. Его куртка шевелилась на животе, и я поняла, что собачка наелась и теперь крутится, устраиваясь поудобнее, чтобы заснуть.

— Своим я не сказал, — проговорил Сват медленно. — И Лизе толком не сказал. Им просто знать было не надо. А вот тебе скажу.

— За что такое доверие? — я изрядно опешила.

— Это не доверие, — сказал Сват грустно. — Это… как газовый баллончик в сумочке. Может неожиданно пригодиться. А может, и нет. Хорошо бы, чтобы не пригодился. Понимаешь?

— Не понимаю.

Сват отставил чашку и вытащил пачку сигарет.

— Как думаешь, здесь курить можно? Пепельниц нет… — сунул пачку назад и принялся щёлкать зажигалкой. — Так вот. Ты, конечно, в курсе, Филя, что в нашем деле человек довольно быстро понимает, как фигово устроен белый свет.

— К нашему возрасту, — сказала я, — не в курсе только конченные идиоты.

— Нет. Гражданские о некоторых вещах понятия не имеют. Да что гражданские — даже большинство наших. Есть крайне мало людей, которые хорошо шарят, что к чему. И по кабинетам эти люди не сидят. Обычно им удаётся друг друга найти, они делятся инфой — и… ну… делают, что могут.

— Что делают?

Сват перестал щёлкать и посмотрел на меня. Никто из мужчин меня так не облучал — его взгляд проникал до костей, как рентгеновский луч.

— Попробуй усвоить несколько вещей, которые тяжело усваиваются, Филечка, — сказал он, и по моей спине поползла холодная струйка. — Вещь первая. Люди, конечно, твари. Но на свете не самые страшные.

— Самые страшные на свете — малярийные комары, — сказала я и попыталась улыбнуться.

— Малярия — это просто, — кивнул Сват. — Это всем понятно, к тому же, кажется, лечится. Вдобавок в наших краях такие комары не водятся. А кое-какие другие твари — водятся. Одна из них водится буквально тут рядом где-то. Поэтому сейчас с тобой и разговариваю. Чтобы ты знала, что делать в случае чего.

— Что за тварь? — спросила я. Мне было изрядно не по себе.

— Начнём издалека, — сказал Сват, снова вытаскивая пачку сигарет. Ему хотелось курить и не хотелось вытаскивать меня из кафе раньше, чем я допью, а мне не хотелось выходить и потакать вредным привычкам. Я сделала вид, что ничего не замечаю. — Так вот, — сказал он, крутя пачку в руках. — Люди друг друга убивают, причём делают это довольно часто.

— Ну да, — удивилась я.

Сват продолжил:

— Обычно люди убивают друг друга из корысти и на почве неприязненных отношений. Смысл ясен? Пили, рассорились, один пырнул другого ножиком, которым только что колбаску резали — это самое обыденное. Бытовуха. Уныло и постоянно. Так же уныло и постоянно, как убийства из-за бабок. Или из-за власти. Тут бывает изобретательнее, но всё равно — очень понятно, очень. Одиозно. Улавливаешь?

— Нет…

— Ладно. Дальше. Ради сокрытия следов преступления. Мочат свидетелей. Насилуют какую-нибудь несчастную бабу и душат, чтобы не сболтнула. Это тоже понятно. Мотив понятен. Относительно понятен мотив даже у большинства сексуальных маньяков. Но есть кое-что непонятное. Твари.

— Как это? — мне было очень неловко сидеть с ним в кафе накануне Нового года и слушать странные и принципиально не праздничные разговоры об убийствах, но Сват был ужасно серьёзен.

— Иногда ты влетаешь на серию, которая не объясняется ничем нормальным, — сказал Сват, хмурясь. — Ни неприязнью, ни корыстью, ни властью, ни страхом, ни сексом. Зато от неё тянет безумием. И жмур всегда смотрится ужасно. Они любят либо убивать особенно болезненно, либо потом делать