Новеллы и повести [Анджей Струг] (fb2) читать постранично, страница - 4

подстерегают разного рода этические проблемы, которые очень трудно, подчас, кажется, и невозможно решить. Как должен чувствовать себя подпольщик, на глазах которого полиция уводит товарищей, им самим приобщенных к движению, а он, случайно уцелевший, ничем не может им помочь и вынужден бежать, прятаться? Как реагировать на провалы, на гибель друзей? Можно ли к этому привыкнуть и нужно ли привыкать? Подобные коллизии постоянно оказываются в центре сюжетных построений рассказов писателя.

Право на такой напряженный драматизм, на трагический колорит повествования было дано Стругу его непоколебимой верой в конечную победу рабочего дела. Исходя именно из этой перспективы, он считал нужным сосредоточиться на том, какой ценой добывается будущая победа, показать трудности и конфликты будничной работы революционера.

Не затушевывая тягот подпольной работы, а, наоборот, всячески подчеркивая их, писатель много внимания уделяет изображению нравственных мучений, напряженной душевной борьбы своих героев. Следуя за своими учителями (в польской литературе это был Жеромский, в русской — Достоевский, которому писатель позднее посвятил обширное исследование), он стремится показать человека в динамическом столкновении различных сторон и сил его существа.

Любимый персонаж Струга — натура всегда героическая и жертвенная, благородная и мятущаяся, склонная к самоанализу и даже к самоистязанию. Чувства настолько обострены и обнажены, требования, предъявляемые к себе и к миру, настолько высоки, что герои Струга, не выдерживая нравственных страданий, иногда доходят до апатии, самоубийства, душевной болезни («Последние письма», «Призрак» и др.).

И все же психологизм Струга, та многогранность и сложность духовной жизни человека, которую прослеживает писатель, чужды ущербной, декадентской заданности, повелевающей в каждом человеке выискивать «червоточинку», зерно «первородного греха». Нет — сомнения, отчаяние, душевные терзания героев Струга вызваны реальными жизненными обстоятельствами, реальными трудностями «суровой службы» революционера.

Характерна в этом отношении новелла «Канун». Подпольщик Таньский вынужден всю ночь скитаться по варшавским улицам, поскольку за ним по пятам гонятся шпики. Безмерная усталость, болезнь, подтачивающая силы этого закаленного борца, бывшего ссыльного, внушают ему сомнения в целесообразности борьбы. Его истязают сны-кошмары, возникает неодолимое стремление к покою — во что бы то ни стало, даже в тюрьме, даже в смерти. Но это всего лишь мучительное искушение, которое Таньский отбросит, преодолеет.

Посвященная «памяти тех, кто прошел через муку ожидания, их одинокому мужеству», повесть «Завтра» представляет собой психологическое исследование состояния человека перед казнью, в ней прослеживается преодоление естественного страха смерти. Герой Струга уверен, что гибель его не напрасна, уверен, что ему достанет сил мужественно встретить смерть. И когда наступит час, он молча встанет и выйдет из камеры навстречу тюремщикам.

«„Встал и вышел“ — эти два слова нельзя забыть, — вспоминает Ванда Василевская о впечатлении, которое произвела на нее, еще девочку, эта повесть Струга. — …Простые слова, в которых слились и таинство смерти, и непоколебимое мужество, и бездна горя, западали в самое сердце. Своей неизбежностью и лаконичностью. Всего лишь два слова!»^[7].

Но храбрость и достоинство, с которыми герой встречает смерть, отнюдь не означают, что ему легко расстаться с жизнью, легко прожить последние часы. И Струг верно следует по всему лабиринту предсмертных дорог его мысли, с глубокой правдой рисует чувства тоски, одиночества, отчаяния, исступленной жажды жизни, от которых человек, естественно, не может отрешиться в ожидании смерти.

Насколько верен был замысел повести «Завтра», можно судить по записи из «Тюремного дневника» Ф. Дзержинского от 5 июня 1908 года:

«Если бы нашелся человек, который описал бы правдиво весь кошмар жизни в этом мертвом доме, взлеты и падения душ, замурованных тут на казнь, нарисовал, что происходит в душах заключенных здесь… тогда жизнь этого дома и его обитателей стала бы самым верным нашим оружием и самым ярким факелом в нашей борьбе»^[8].

В новелле «Канун», в повести «Завтра» отчетливо проступают свойственные психологической прозе Струга особенности стиля и композиции. События для писателя обычно важны не сами по себе, а как толчок мыслям, чувствам и переживаниям героев; повествование ведется в форме мотивированного воспоминаниями и ассоциациями «потока сознания», изобилует различными инверсиями времени, ретроспекциями. Писатель широко пользуется приемом внутреннего монолога — страстно-эмоционального, прерывистого и хаотичного. Излюбленным является также мотив горячечного видения, находящегося на грани реальности и сна.

Проза Струга