Фабрика #17 [Ян Михайлович Кошкарев] (fb2) читать постранично, страница - 3


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

ответил Коренев.

Он не представлял, о чем писать. Ну висят эти картинки, ну живописуют дети виды апокалипсиса в меру своих умений и представлений. Надо признать, некоторые отлично рисуют, но писать-то что? Ваня требуемый объем не оговорил, словно воспользовался статьей в качестве предлога, чтобы принудить взглянуть на эту детскую мазню.

Побрел вдоль сиреневых стен в поисках вдохновения. Картины группировались по возрасту художников – сначала шли невинные и беззаботные рисунки восьмилетних школьников, но по мере взросления росло мастерство авторов, повышалась реалистичность и сложность композиций.

«Четыре всадника» Алеши Дюрина тянули на работу состоявшегося художника с многолетним опытом. Долго разглядывал пышные конские гривы и пестрое облачение вооруженных наездников.

Оленька порхала между рядами и снимала обстановку квадратно-гнездовым методом, неистово щелкая затвором, словно Джеймс Бонд, расстреливающий врагов пистолетами с двух рук. Если бы в ходу были пленочные фотоаппараты, редакция разорилась бы. А так – пусть порезвится, авось в ворохе отвратительных снимков заблудится парочка сносных.

В зал вошли посетители – мужчина и женщина лет сорока. Мужчина хмурил брови и шипел:

– Не понимаю, как ты уговорила прийти! Могли бы провести выходные дома. Я за неделю выматываюсь, можно мне хотя бы в субботу отдохнуть?

– Она обидится, если узнает, что мы забыли посетить выставку, – отвечала женщина. – Она старалась, для нее это важно. Знаешь, как она чувствительно к этому относится?

– Исключительно ради искусства, – сдался мужчина, и пара отправилась в начало экспозиции. Вадим Леонидович кинулся к ним, но они уклонились от его услуг и затерялись среди полотен.

Коренев оторвался от всадников и вознамерился закончить осмотр. До конца последнего ряда оставалась одна работа. Лениво подошел к картине, заключающей экспозицию, и обомлел. По рукам и ногам побежали мурашки, кожа стала гусиной, и кинуло в жар.

На него смотрела улыбающаяся женщина с широко разведенными уголками рта. Блестящие черные глаза вглядывались в растерянного зрителя. У лица на портрете отсутствовал язык, а там, где ему полагалось быть, размещалось с удивительной достоверностью выписанное кровавое месиво, обрамленное острыми акульими зубами.

Картина выделялась нездоровым фотореализмом, а надорванная бумажка в уголке сообщала лишь имя автора без названия: Логаева М. В., 16 лет. Коренев застыл, не в силах отвести взгляд.

– Это наша Машенька, – вывел его из оцепенения Вадим Леонидович. – Особый случай, интересная девочка. Молчаливая, отказывается говорить, находилась в группе с задержкой развития, хотя пишет грамотно, и речевой центр мозга в порядке. В Германию возили, но и там медицинских проблем не выявили и ничем помочь не смогли. Но когда она увидела объявление и сама притащила родителей в нашу студию, случилось настоящее чудо…

– Заговорила?

– Лучше! Начала рисовать. Обратите внимание на великолепную технику исполнения, ей легко даются и карандашные наброски, и масло, и акварель, будто она всю жизнь ждала шанса продемонстрировать талант. Конечно, первые дни нервничала и боялась взять в руки кисть, но затем вошла во вкус.

– Я бы сказал, мрачновато, – Коренев таращился на картину.

– Искусство – вещь многогранная, а самые сильные произведения, как правило, трагичны. Ну и не стоит отрицать, девочка выдерживает смелый стиль, не все взрослые смогут взять такую композицию.

– Знаете, от этой работы не по себе, физически неприятно. Не понимаю смысла картины. Членовредительство, кровь, отвращение, нездоровое впечатление…

– В хорошем произведении каждый находит собственный смысл, часто шокирующий, – возразил Вадим Леонидович. – Например, мне видится художник, которому не дают самовыражаться, – он подобен безъязыкому. Не иметь возможности творить – это по-настоящему страшно. Вероятно, Машенька воплотила своеобразный автопортрет.

Взгляд Коренева зацепился за трещину в рамке.

– Говорите, лучшая работа, а на раму поскупились.

– Знаете, вчера с этой картиной забавная история произошла. На выставку заявилась группа нетрезвых молодых людей, и я бы их выгнал, но они нам выручку подняли по билетам. Не глядите так осуждающе, искусство нуждается в средствах, и немалых… Так вот, один молодой человек переусердствовал с алкоголем, сорвал картину со стены и пытался растоптать, но друзья удержали его, и вся компания с извинениями удалилась. К счастью, все обошлось без полиции, хотя рамку спасти не удалось.

– Защита от варварства – задача непростая, – согласился Коренев. – Помню, писали о похожем случае в Третьяковке. Один из посетителей картину Репина повредил столбиком ограждения.

– Но история не закончилась, – продолжал Вадим Леонидович. – Буйный молодой человек разузнал мой телефон, позвонил утром, принес, как он выразился, искренние извинения, пообещал загладить вину и посодействовать с информационным освещением…

Вот