Гололед [Дмитрий Александрович Колесов] (fb2) читать постранично, страница - 3


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

и верил во Вседержателя. Старался жить по чести и справедливости, а не по общепринятым рассудочным правилам созидания и потребления. И пусть все определит Удача, которую так почитает чтимый Касрел. Может когда-нибудь, где-нибудь эта леди похлопочет и за меня. У Него.

Так кто вы есть, человек? Так… родился учился, влюбился женился, работал убился. Это биография называется, начнем чистить.

Привязка — город Каунас, место рождения реципиента, возраст реципиента 3 года по их исчислению.

Первое осознанное воспоминание, ярко запечатленное в массиве памяти — картина надвигающейся на, трехлетнего малыша полуторки. Соседский подросток Янис помог мне ухватится за задний борт машины, но слабые ручонки оборвались. Машина стала сдавать назад и прошла надо мной. Запомнилось побелевшее лицо мамы и нервный тик щеки водителя полуторки.

Риноко: «Оставить этот эпизод и акцентировать эмоциональный фон на ненадежном Янисе и неспособности старших помочь в критической ситуации. Никому и ничему нельзя доверять, такая будет у реципиента работа».

Рижское Взморье, елка в детском санатории. Реципиент в карнавальном костюме зайчика, в окружении родных, воспитателей и друзей.

Риноко: «Зайчик, пища хищников. Убрать. Будем делать целенаправленную личность, стремящуюся во что бы то ни стало выполнить поставленную задачу. Личность скрытную, эгоцентричную, никому не доверяющею. Необходимо найти тонкую грань между ориентацией на выживание и императива на обязательное выполнения задания. Проблема. И еще нужно посадить скрытые закладочки. Нет, не ключевые образы для выполнения определенных действий или вскрытия пластов затертой памяти. Эти образы будут легко определены чтимыми — руководителями и контролерами проекта. А вот закладку последовательности нескольких несвязанных образов-действий, как ключа к глубинной памяти. Вот этого не сумеет определить никто.

Глава 1. Детство. Прибалтика — Курилы — Камчатка — Сахалин

Мой отец, бравый гвардии старшина танковых войск в запасе, встретился с мамой в городе Каунасе, столице Литовской СССР в 1947 году.

Мама приехала в Литву по комсомольскому призыву, учить бедных обездоленных прибалтов русскому и попутно английскому языкам. Ведь бедолаги всю жизнь мечтали изучать русский язык и особенно состоять в великом и нерушимом Союзе республик свободных.

Батя — белорусский крестьянин, сын репрессированного до смерти бригадира рыболовецкой артели. Прошел всю войну механиком-водителем танка Т-34 и был демобилизован в 1947 году из Советской Администрации в Берлине.

Как видно берлинские фрау пришлись ему по вкусу и он уехал из родного села Михновичи в цивилизованную прогерманскую Прибалтику. По партийному набору, естественно. Это для него было не просто формальностью, ведь он получил партбилет в 41-ом проклятом, когда многие верные ленинцы его сжигали или закапывали.

Мечтал он о податливых фрау, а попался в цепкие руки красивой пензячке. «Как кур в ощип». В общем «не долго музыка играла»… родился я. Отец был весьма одарен умственными способностями от природы. Еще будучи заведующим гаража Советской Администрации в Берлине, он ухитрился закончить бухгалтерские курсы при военторге. Видно здорово ему надоели железяки.

Отец начал свою ревизорскую деятельность, колеся по городам Прибалтики вместе с семьей. Каунас, Вильнюс, Рига, Таллин… и где-то, кому-то наступил на хвост. Так как был выдвинут председателем поселкового совета, для проведения коллективизации в литовской глухомани. Батя имел реальный шанс обзавестись миленькими лошадиными подковами, вживую прибитыми к своим ноги. Местное хобби националистов.

Спасла отца мама. По непредсказуемой женской логике она завербовалась, опять таки по призыву, на Дальний Восток. И мы отбыли всей семьей на Курильские острова, нести чистое и светлое на могучем и английском языках.

Кстати, своего энтузиазма ей хватало и на сына. В пять лет я писал, читал, считал и получал регулярно по заднице. Отец все-таки был полный селянин и по духу, и по рождению. Мама же силовым воздействием на сынулю пренебрегала. Она искренне считала, что муж и нужен для таких жизненных коллизий, как воспитательная трёпка сына. Чисто мужское дело, грубое и не интеллигентное. Однако исключительно действенное..

А вот с доченькой… сестренка прибыла с нами уже на Камчатку, правда в мамином животе.

С ней она всегда разбиралась сама. Вот так, через два промежуточных пункта и два года мы прибыли в город Южно-Сахалинск. В нем отец стал работать главбухом военторга — сделал карьеру. А мама все так же несла доброе и вечное — в средней школе.

Учиться я начал сразу во втором классе в шесть лет. Когда проходил собеседование с завучем (какие документы и доводы предоставила в районо мама, я не знаю), то написал ей на английском: «My mather a teacher». Она сдалась и позже призналась маме, что именно ошибка убедила ее в глубине моих знаний. Женщина.

Интересно, что именно