Большевистская бацилла (О том как большевистская бацилла была открыта немцами и как она была перправлена генералом Людендорфом в Россию) [Карл Радек] (fb2) читать постранично, страница - 2


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

требованиями выставленными нами, однако, по телеграфу сообщил о них в Берлин. Так как уже и тогда у нас возникли некоторые сомнения на счет Гримма, то мы предложили ему к дальнейшим переговорам привлечь Фрица Платтена. Гримм отсоветовал, ссылаясь на то, что при дальнейших переговорах с Ромбергом дело может касаться и большего, и что Фриц Платтен, хотя и прекрасный революционер, но дипломат плохой. Это замечание заставило нас совершенно отказаться от услуг Гримма, не потому, что мы его считали политически бесчестным человеком, но мы знали, что он очень честолюбив, стремится играть большую политическую роль, и мы боялись, что он может использовать переговоры об условиях проезда также для переговоров и о мире, могло получиться причем представление, что за его спиной стоим мы. Дальнейшие переговоры вел Фриц Платтен и мы были уверены, что этот «невежливый», прямой, товарищ ни к каким дипломатическим трюкам не прибегнет. Прошло немного времени и Ромберг, от имени немецкого правительства, изъявил согласие на наши требования. Нам, разумеется, было совершенно ясно, что немецкое правительство собирается спекульнуть на этой истории, рассчитывая, что по приезде в Россию мы будем работать в пользу мира. В своей же собственной стране она надеялось само справиться с мирными тенденциями.

Эти комбинации нас мало занимали, так как мы знали, что если в России революция примет пролетарский характер, то влияние ее скажется далеко за пределами России.

Таким образом, все было готово к отъезду. Группа Мартова имела принципиальные возражения против поездки, она ждала еще ответа от Чхеидзе, чтобы застраховать себя в будущем от упреков, с чьей бы стороны они ни исходили, Мартов никогда не делает революции без того, чтобы не заручиться нотариальным удостоверением, что иначе он не мог поступить. Так готовились мы к отъезду. Мы знали, что переезд через Германию вызовет целый ряд упреков по адресу большевиков.

Ленин считался даже с возможностью политического процесса, и все участники поездки должны были подписать заявление о том, что им известна возможность такой опасности. Но другого выхода у нас не было. Было ясно, что ни Англия, ни Франция не пропустят нас через свои границы. Это наше предположение подтвердилось. Все попытки Чхеидзе в этом направлении ни к каким результатам не привели и через две недели после нас и группа Мартова проехала через Германию. Нужно было документы, относившиеся к поездке, собрать и копии с них оставить за границей. Лорже из Франции, Леви из Германии. Бронский из Польши и Платтен из Швейцарии подписали протокол об условиях нашей поездки. Я говорю — мы, так как также и я, хотя не русский, а польская овечка из Габсбургского стада, должен был также тайком прошмыгнуть через Германию, для того, чтобы из Стокгольма, откуда сообщения с Петроградом были легче, чем из Швейцарии, позаботиться о том, чтобы большевистская бацилла, транспортированная Людендорфом в Россию, нашла обратно дорогу в Германию.

Легально я не мог проехать, оставалось нелегально вместе с русским поездом прошмыгнуть через Германию. Закончив наши работы в Берне, мы выехали в Цюрих, где мы приняли последние приветы от наших друзей, последние проклятия патриотов и отбыли в Германию.

II
Был уже вечер, когда наш поезд прибыл на пограничную станцию. Нас было сорок человек с детьми и багажом. Немецкая пограничная стража встретила нас и отвела в таможню. По условию, ни наши бумаги, ни наш багаж не должны были подвергнуться контролю. Оставалось только пересчитать нас для какой цели мужчины и женщины сгруппировались в разных углах комнаты. Посреди комнаты, на столе, стоял пятилетний белокурый гражданин Моисеева вероисповедания, составлявший единственную собственность одной товарки из Бунда. Нельзя сказать, чтобы наше настроение в этот момент было особенно приподнятым. Тонкая, нервная система ребенка чувствовала, что происходит что-то необычайное. Осмотрев всех кругом, ребенок спросил на разговорном еврейском языке, от которого, как всем известно, и произошел немецкий язык: «Мамочка, что это тут происходит?»

Этот вопрос, прозвучавший в тишине, рассеял наше напряженное состояние. Мы погрузились в вагоны, при чем организаторские способности русских эмигрантов восторжествовали в полной мере. Прошло довольно много времени, пока каждый нашел свои ноги и пристроился на месте. И тогда поезд тронулся. Нам было предоставлено два вагона: одно купэ занимали сопровождавшие нас немецкие офицеры, с которыми Фриц Платтен, как первый дипломатический представитель будущей Советской России, вел сношения. На одной из станций мы получили маленькие котлеты, которые отнюдь не говорили о блестящем состоянии продовольственного дела в Германии, и за которые мы заплатили по две марки, что тогда нам казалось очень большой суммой. Во время поездки среди нас царило большое оживление. Сыпались шутки, велись политические споры, и только один Сокольников сидел в