Медсанбат [Григорий Михайлович Терещенко] (fb2) читать постранично, страница - 2


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

раскатисто. — Пропадешь. Женщина в армии, как говорится, объект пристального внимания.

— Понимаю, товарищ полковник.

— Можете идти. Хорошей вам службы, лейтенант!

От штабного домика до медсанбатовских землянок — рукой подать.

Еще неделю тому назад Павел был курсантом. А теперь командир. Как встретят его? Сейчас бы конспекты пригодились. Но ничего с собой нет. Сожгли перед отправкой. А на новом месте, где было временно расквартировано училище, они уже почти не занимались, Государственных экзаменов тоже не сдавали. Курсантов построили на плацу и зачитали приказ о присвоении лейтенантских званий. Многие сразу уехали на фронт. Павла, вместе с другом Николаем Поповым, направили на Урал. Жаль в разные дивизии.

Лейтенант свернул влево и увидел девушек, окруживших командира. Трудно было понять, то ли у них занятия, то ли сержант читал газету во время перерыва. Природа обидела сержанта ростом. Четко очерченные брови, настороженные светлые, прищуренные глаза, несколько удлиненный овал лица, нос с горбинкой. Плечи узкие. Гимнастерка сидит на нем мешковато. В петлицах новые треугольнички. На вид ему лет двадцать пять — тридцать.

Павел не сомневался: это те самые девушки, которых он будет обучать. Девушки в галифе и гимнастерках, в ботинках с обмотками, точно так же одеты, как мужчины. Сержант, заметив лейтенанта, перестал читать газету, но не встал, как требовалось по уставу, а продолжал сидеть. Мало ли кто тут ходит. Девушки тоже, сидя, с интересом глядели на лейтенанта в новеньком обмундировании, в хромовых припыленных сапогах. В таких только на танцы ходить.

Лейтенанту хотелось скомандовать: «Встать!» Но сдержался. Стоит ли с этого начинать службу?

— Сержант, где штаб медсанбата? — спросил Павел.

— Чуточку дальше, — ответил сержант и поднялся, похрустывая пальцами. — Сразу, значит, за поляной. Там увидите.

— Хрустеть пальцами неприлично, сержант, — тихо сделал замечание Павел.

— Виноват, — улыбнулся сержант, показывая ряд неровных, желтоватых от курева зубов.

— Уж не за невестой ли к нам, лейтенант? — вдруг услышал он девичий голос. — Невест у нас много. И все — первый сорт!

Лейтенант пропустил эти слова мимо ушей, хотя они и задели его.

— Да, таких, как лейтенант, не густо, — отозвалась другая девушка.

— Вам бы, значит, женишки да поцелуйчики, — вмешался сержант. — Че раскудахтались?

Собственно, не все шутили. Одна, что лицом к нему сидела, молчала. Правда, она порывалась что-то спросить.

Это все та, что нос сапожком, злословила. И глаза блудливые, так и зыркают. Ну и дисциплина!

На Павла девушки обращали внимание, он это знает. И ростом чуть не в два метра вымахал. Внешность как у киноартиста. Правда, волосы рыжеватые, и на лице веснушки выступают, красуются, но летом они совсем незаметны. Только вот с походкой ничего не мог поделать: когда идет, то всем туловищем склоняется вперед, словно норовит что-то подхватить. В училище был капитаном волейбольной команды. А вот с девушками... Оказавшись наедине с девушкой, он всегда робел, слов нужных не находил. В общем, был, как говорят, робким и несмелым. Как-то, еще перед военным училищем, знакомая телефонистка назначила ему свидание. Люда нравилась Павлу. Пришли на речку, сели на опрокинутую лодку. Он молчит, она молчит. Так и молчали, пока Люда не поднялась и не сказала: «Скучно с тобой, ухажер! Хоть бы о луне или звездах что-нибудь рассказал». И ушла. А он продолжал сидеть. Со стыда готов был провалиться сквозь землю. С тех пор и обходил их стороной.

Впрочем, один раз он вступился за девушку. Тогда они пасли лошадей. Хотя отец и фельдшер, а лошаденка в хозяйстве имелась. Хорошо в ночном! Вечером разжигали костер. Пекли картошку, варили кукурузу, пели песни. Какая прелесть просыпаться свежим утром у потухшего костра, от которого остался теплый легкий пепел, и слушать, как шелестит трава и шепчутся кусты, всхрапывают лошади, позванивая колокольчиками, подвязанными к шее. Пасли лошадей не только парни, но и девчонки разных возрастов.

Все было хорошо до тех пор, пока не напивался старый холостяк Гаврила Дутов. Он был старший по возрасту. Если бы он один, то не беда, а то с ним всегда ходил его дружок Сенька, на прозвище Стакан: наверное, потому, что часто в стакан заглядывал. Гаврила жил на самой окраине села один. Сватался не к одной девушке, но получал «гарбуза». Девчата не хотели выходить за него замуж. Дружки, напившись, часто устраивали погоню за девушками. А те, завидев пьяных Гаврилу и Сеньку, разбегались, — кому же хотелось, чтобы ее тискали в пьяном угаре. Иногда, зазевавшись, некоторые все-таки попадали в их лапы.

Гаврилу Дутова Павел тогда возненавидел, но что мог сделать щупленький мальчишка против такого верзилы. Да и Сенька на его стороне. Но когда однажды неистово закричала и забилась в их руках Настя, соседская девушка, Павел волчонком бросился на Гаврилу Дутова, куда и девалась застенчивость. Все даже рты раскрыли: быть битому Павлуше.

А Гаврила вдруг уставился на