Оценку не ставлю, но начало туповатое. ГГ пробило на чаёк и думать ГГ пока не в может. Идет тупой набор звуков и действий. То что у нормального человека на анализ обстановки тратится секунды или на минуты, тут полный ноль. ГГ только понял, что он обрезанный еврей. Дальше идет пустой трёп. ГГ всего боится и это основная тема. ГГ признал в себе опального и застреленного писателя, позже оправданного. В основном идёт художественный трёп.
Господи)))
Вы когда воруете чужие книги с АТ: https://author.today/work/234524, вы хотя бы жанр указывайте правильный и прологи не удаляйте.
(Заходите к автору оригинала в профиль, раз понравилось!)
Какое же это фентези, или это эпоха возрождения в постапокалиптическом мире? -)
(Спасибо неизвестному за пиар, советую ознакомиться с автором оригинала по ссылке)
Ещё раз спасибо за бесплатный пиар! Жаль вы не всё произведение публикуете х)
Все четыре книги за пару дней "ушли". Но, строго любителям ЛитАниме (кароч, любителям фанфиков В0) ). Не подкачал, Антон Романович, с "чувством, толком, расстановкой" сделал. Осталось только проду ждать, да...
готовящейся засаде!
— По-моему, Оморов поторопился, — заметил Кабаргин. — Не стоило идти в камыши на засаду. Подход к ним открыт. В тугаи никто не войдет незамеченным. Хотя бы и ночью.
Не согласиться с Васей я не мог. Однако у Оморова могли быть свои причины торопиться. Кто знаег, почему опытный работник так поспешил?
Подумав, Кабаргин согласился со мною:
— То, что мы найдем фотографию, пожалуй, совсем и не случай… Нет в аилах парня, который устоял бы перед искушением сфотографироваться…
На следующий день мы получили документы гуртоправа и бухгалтера Алма-атинской конторы «Заготскот», по которым нам отныне придется проживать, на оружейном складе выдали по четыре гранаты-лимонки, запас патронов, экипировались. Выдали нам по паре валенок, поношенные зимние пальто, черные, длиннополые. После офицерской формы гражданская одежда казалась не столь неудобной, сколь непривычной.
К вечеру мы уже толкались в вокзальной толпе у кассы, провели ночь на скамье. Перезнакомились с доброй сотней торопящихся куда-то по своим делам пассажиров, удивляясь про себя, какие, в сущности, мелкие причины позвали их в дорогу. Поезд ушел только утром.
Вышли мы на нужной станции в окружении попутчиков, которые рассказали нам о всех пустующих землях на сотню километров в округе, а также посоветовали, где и у кого лучше всего остановиться. Среди названных адресов оказался и адрес старухи Батмакан, дальней родственницы Богомбаева, той, что приютила братьев. Советчик-почтальон был одноглаз, достаточно настойчив, рекомендуя нам ее дом, где мы не будем знать никаких забот, ибо Батмакан женщина одинокая и обрадуется любому человеку, особенно вернувшемуся с войны.
— Почему? — спросил Вася Кабаргин.
— Она двух своих приемышей отправила на фронт. И все никак не дождется от них весточки. Уверен, неделю она будет вас расспрашивать только о том, как вы ехали на войну и не попадались ли вам по пути солдаты, похожие на ее Ису и Мусу.
— Они такие приметные? — спросил я у разговорившегося спутника, который своим одним оком за троих видел.
— Нет. Обычные парни. Ни красивее, ни дурнее других. Только ведь и наседка среди всех желтых цыплят узнает своих желтеньких.
— Ну, это мудрено, — сказал Вася.
— Если остановитесь у нее, так уж скажите: мол, видели вы ее красавцев. Ну, похожих на них. Я же не прошу врать, — заметив протестующее движение Кабаргина, добавил наш доброхот. — Старуха Батмакан будет в вас души не чаять. Да и нам, односельчанам, станет полегче. Она и сама извелась, и нас замучила Ходит по селу с утра, спрашивает, кто в райцентр поедет, это чтоб на почту зашел. А чего заходить каждый день? — И совсем тихо: — Старый Джолдошбек по секрету говорит, внук ему написал, будто и не в армии ее приемыши… Сбежали они, написал ему внук. Только потихоньку говорит, боится Джолдошбек — выцарапает ему старуха Батмакан глаза за такие слова или за бороду при всех оттаскает аксакала. Она такая — старуха Батмакан.
Мы с Васей переглянулись, поохали и поахали, сетуя на злые языки. Но наш спутник больше ничего не добавил к своему рассказу о приемышах Батмакан. Но и сказанного им было нам вполне достаточно.
С неделю мы прожили у старухи Батмакан в ухоженном, светлом и чистом доме. В хозяйстве чувствовались трудолюбивые и умелые мужские руки. Не лежебоками были приемыши старухи. И в аиле об Исе и Мусе, а иначе об Исмагуле и Кадыркхле, мы слышали, что учились прилежно, в колхозе работали хорошо Правда, последнее время перед отправкой в армию что-то случилось с ними. Они стали злобными, драчливыми. В городе новый человек — песчинка среди песка, в аиле — гора среди гор. В аиле помнят, с какой ноги поднимался твой дед в понедельник, с какой — в пятницу и можно ли было попросить у бабки огня, чтоб разжечь очаг, или она не даст уголька и при пожаре. В общем, мы узнавали что могли о приемышах Батмакан.
Нам нельзя было выглядеть слишком любознательными. Пришлось быть терпеливыми, настойчиво говорить о всяких пустяках, не проявляя излишнего интереса к Исе и Мусе. Но в то же время и поторопить старуху Батмакан с решением: мы стали собираться к отъезду.
Была она женщиной крошечной, юркой, отзывчивой на доброе слово. Она действительно расспрашивала нас, не видели ли где мы ее приемышей и скоро ли поедем на войну. Едва не через час я приговаривал, что гуртоправом работаю временно, если меня, конечно, не комиссуют по ранению.
— Мало ли встреч бывает на военных дорогах! — сказал я однажды. — Вдруг увижу ваших приемышей, привет от вас передам, Батмакан-апа. Только вот как я их узнаю?
Старуха прослезилась:
— Правду сказать, люди добрые, не приемыши они мне, а очень дальние родственники. А раз воюют, то не в отца пошли.
— Что ж у них за отец такой?
— Богомбаев…
— И-и… когда это было, что имя Богомбаева наводило страх на бедняков, — заметил Вася.
— Но ведь было… — печально покачала головой старая Батмакан.
— Не сами они отца себе выбирали, —
Последние комментарии
1 час 33 минут назад
2 часов 1 минута назад
2 часов 8 минут назад
3 часов 43 минут назад
5 часов 11 минут назад
6 часов 51 минут назад