Лето без каникул [Михаил Ильич Жестев] (fb2) читать постранично, страница - 71

хлопнул дверцей — и сразу в приемную ректора. Секретарша ко мне: «Как доложить? Ваша фамилия?» — «Русаков, Иван Трофимович», — отвечаю. «А, Русаков! Член-корреспондент? Посидите несколько минут, сейчас там декан физико-механического, как только выйдет — сразу доложу!» — «А он мне как раз и нужен. Так что доложите сейчас. Только не член-корреспондент Русаков Иван Трофимович, а председатель колхоза «Большие Пустоши». Ну, думаю, всплеснет руками — а она-то думала невесть кто. Не видать мне ректора. И не поверите, ребята, глазом не успел моргнуть, как она исчезла за ректорской дверью. Сижу, жду, думаю. Может, зря к ректору в обход декана или, скажем, приемной комиссии? Ну нет! По председательскому опыту знаю: если ты большое начальство, иди к маленькому чиновнику, а рядовой человек иди к большому начальству. Так вернее. Отказ — так отказ. Но без канители. И вижу — секретарша в дверях. Приглашает к ректору. Опыт, выходит, не подвел. Да и кто идет? Председатель! И чего председатель? Колхоза! Ректором оказался человек лет пятидесяти. Не старше. Высокого роста, физкультурной комплекции, а рядом с лысым седоусым деканом совсем молодой. И вижу, что вы думаете? Он по-мальчишески озорно улыбается мне.

— Так я вас слушаю, — говорит. — Садитесь, рассказывайте.

И рассказал: «Есть у нас один физик. Парню надо учиться. Помогите». А он мне:

— Позвольте, Иван Трофимович, так что же вы спохватились так поздно? Завтра последние экзамены.

Тут я, ребята, должен покаяться перед вами. Всю вину на вас свалил. Комсомольцы припоздали, известно, мальчишки, никакой ответственности. Обдумали, поговорили и решили: не дело, если физик-теоретик на тракторе ездит. Так сказать, и поругал и похвалил вас за чуткость. А ректор уже к декану:

— Аттестат весьма!

А декан ему:

— Но ведь таких у нас немало.

— Немало, — говорит и на меня метнул глазом. — А может, наш-то будущее светило?

А декан на своем стоит:

— Не слишком ли — светило?

Ректор уступил, не стал спорить. Ну, конечно, перехватил.

— Но зачем нам рисковать? Ну зачем? — и эдак подмигнул мне. — Подумаешь, опоздал! Приедет, сдаст экзамен — его счастье, не сдаст — пусть винит себя. Но зато мы спать будем спокойно. Душа не будет болеть. А вдруг верно — светило?

Как будто все решено, а декан упирается.

— То, что вы сделали, категорически запрещено министерством.

— Знаю, знаю, — отмахнулся ректор.

А декан свое:

— На этот счет имеется даже специальное предупреждение.

И это ректору известно.

— Давайте хоть раз в жизни перешагнем через инструкцию, если этого требует доброе дело.

— Просто невероятно, — всплеснул руками декан. — Никто не поверит! — И кивнул: — Ладно, везите, — говорит, — своего колхозного физика! Через пять дней у вечерников начинаются экзамены. С ними будет держать. А зачислен будет на дневной.

Все были так увлечены рассказом Ивана Трофимовича, что даже не заметили, откуда вдруг появился на пароме Игнат Романович. Но он все слыхал, и, подсев к Русакову в машину, спросил с лукавым недоверием:

— Неужто все так и было у ректора?

— Да нет, — откровенно признался Русаков. — Все проще было. Заехал и все рассказал. А нельзя ли сделать исключение для колхозного паренька? Ну ясно, ответили — можно!

— Так чего же ты, Иван Трофимович, целую историю выдумал?

— А для того, чтобы запомнили, чтобы оценили, что значит колхоз и какой у него авторитет. Когда все просто, в одно ухо вошло, а в другое — вышло.

Русаков попросил Игната Романовича поставить его машину в гараж, а сам пошел в деревню вместе с ребятами. Он всем привез хорошие вести. В Большие Пустоши приедет специальный консультант по математике и физике.

— А где Богданова? Ты тут? Так вот, хоть ты и не медалистка, а сдавать экзамены будешь только по одному предмету. По биологии. Выходит, производственный стаж ценится не меньше медали. — И улыбнулся. — Если, конечно, в аттестате хорошие отметки. А сколько у нас гуманитаров? Андрей, Игнашов, будем считать и Полякова, раз мечется, еще не знает, куда поступить. Временный гуманитар. Так после сдачи экзаменов…

Игорь не слыхал, что будет дальше. Он поднимался по речному взвозу и видел себя не в Больших Пустошах, а в городе. И все же всеми своими чувствами он был здесь, в Больших Пустошах, где живут отец, мать, сестры. И Андрей, и Нина. Товарищи. Разве не им он обязан всем тем, что дала ему жизнь? А город снова наплывал на него, врывался в его сознание своим шумом, суетой улиц, колеблющимся светом фонарей. Он чувствовал себя счастливым и вместе с тем очень одиноким. Как же он будет без родных и близких ему людей? А кем он станет? В конце концов, разве это важно? Кем бы он ни стал, где бы ни был, он будет всегда с Большими Пустошами.

— Игорь! — окликает его Иван Трофимович. — Зайдем на минутку к тебе. Хоть поздравлю Наталью Захаровну. — И первый вошел в калитку.

— Гости к вам, Наталья Захаровна!

Игорь крикнул в окно весело, громко:

— Мама, допустили к