Сказка про девочку Лею, короля Граба и великана Добрушу [Глеб Иосифович Пакулов] (fb2) читать постранично, страница - 3


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

мягкотелые улитки. Они выпазили из своих круглых домиков наружу, в домики наливали воду и волокли их по земле. Даже сладкий мёд для грубов собирали пленницы-пчёлы. Одевались грубы в одежды, склеенные из листьев, ноги обёртывали тоненькой берестой и наподобие лапоточков туго перевязывали травинками. На головах носили шляпы из цветков колокольчиков. Но эти колокольчики уже не вызванивали, как бывало прежде, когда росли на своих гибких стеблях. Прежде чем их превратить в шляпы, грубы вырывали молоточки-тычинки. И не потому, что они мешали колокольчикам держаться на головах, а за то, что уж очень весело названивали они. А этого грубы не любили.

Всё же после долгого спора они кое-как приделали кукушонку вместо ноги сучок-деревяшку. Когда он научился летать, Граб назначил его Главным королевским лазутчиком, и кукушонок стал усердно служить мрачным хозяевам. Теперь только он вылетал на разведки и за это получал от короля награды в виде живых пленников-муравьёв или провинившихся в чём-нибудь водовозок-улиток.

Однажды в сети к паукам-крестовикам попал светлячок. Странно, как он, светлячок, не разглядел растянутую на пути сеть-паутину, но позднее выяснилось: у него испортился фонарик, и он сослепу влетел в ловушку. Пауки-крестовики тут же потащили светлячка в подземелье к своему королю. Граб сидел на мышонке, который служил ему троном. По бокам короля стояли телохранители. В одной руке они держали по сучковатой дубинке, в другой, поднятой вверх, сжимали гнилушки. Холодный, зеленоватый свет гнилушек освещал сырые стены и хмурое, с растрёпанными на щеках волосами лицо самого Граба.

Мохнобрюх, перебирая тонкими ногами, протанцевал перед королём что-то замысловатое, понятное только им обоим, и Граб поднял костлявую руку.

— Получишь ещё один крест, — сказал он Главному пауку и уставился странными глазами-искринками на пленника.

— Я светлячок, — робко представился пленник. — Я хороший светлячок.

— Ты плохой светляк, раз летаешь с испорченным фонарём, — скривился Граб. — Говори, не видел ли ты где красивого и богатого города? Я хочу завязать с его жителями дружбу.

— Видел! — простодушно пискнул светлячок.

Граб даже подпрыгнул на мышонке.

— Где ты его видел? — закричал он, барабаня лаптями по впалым бокам мышонка. — Покажешь дорогу!

— Вчера… вечером, — начал светлячок, — я летал за трёхглавой горой…

— Знаю эту гору! — взвыл Граб. — Дальше что?

— Я летал и далеко впереди увидел много других светлячков, но это были не братья-светлячки. Это были… крыши. Они ярко блестели под луной. Передо мной оказался город, и я полетел по улице. Там в сухих домах сидят немного похожие на тебя… — светлячок замялся.

— Ваше величество-о! — в голос прокричали телохранители.

— Ваше величество, — охрипшим голосом повторил светлячок. — Они поют весёлые песни и звонко стучат серебряными молоточками по золотым пластинкам. У них ясные глаза и весёлые лица…

— Хватит! — перебил Граб и, обращаясь к телохранителям, приказал: — Исправить у него фонарь, и пусть служит у нас светильником. Свет от него холодный и приятный, как от гнилушки.

Король соскочил с шатающегося от усталости мышонка и стал бегать по пещере. Он даже не замечал, что одна травинка на ноге развязалась и берестяной лапоть свалился. Граб шлёпал босой ступнёй по мокрому полу, выкрикивал:

— У-у, ясные глаза! У-у, добрые лица! — Он остановился перед Главным пауком: — Ступай, Мохнобрюх, наверх и вышли в разведку кукушонка! Если всё, что наговорил этот испорченный фонарь, правда, я нарисую тебе ещё один… — Тут король задумался, потому что рисовать новый орден на пауке было негде. — Ладно, — решил он. — Я прямо из тебя самого сделаю крест и покрою золотом, которое мы завоюем.

Мохнобрюх тут же исполнил радостный танец и побежал выполнять приказание. Король пнул ногой мышонка, который успел свернуться на полу и уснуть.

— Подождём вестей от кукушонка, — проговорил Граб, снова усаживаясь на мышонка. — Будем воевать с ясноглазыми, у которых много золота и оттого весёлые лица. Я покажу им песни!

В это время Главный паук — Мохнобрюх — только что отправил в разведку кукушонка, а сам обходил дежурные посты пауков-крестовиков. Проверив, хорошо ли натянуты сети и не спят ли дежурные, Мохнобрюх заглянул в тюрьму, куда на ночь запирали пчёл-пленниц. Наработавшись за день, пчёлы лежали на дне ямы и не шевелились. Паук довольный пошёл дальше. В тюрьме для водовозов-улиток тоже всё было тихо. Улитки спали в своих хрупких домишках, но по лужицам на полу ямы было видно, что и во сне они горько плачут. И опять Главный паук остался доволен.

К тюрьме для сильных и огромных муравьёв Мохнобрюх подбирался осторожно. Он боялся этих чёрных рабов, челюсти которых могли бы легко отделить его голову от круглого брюха. И хотя муравьи были смирными, будто не сознавали своей силы, Мохнобрюх всякий раз трусил, глядя на них даже сквозь