На одинокой дороге [Константин Седов] (fb2) читать постранично, страница - 2


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

заорали, что-то опрокинулось, кто-то упал, прибавив к шуму порцию ругани.

Курти вздрогнул, повернулся. В дверь ввалилась охапка лохмотьев и споткнувшись о порог, взвыла:

— Курти, спасай, — там Зуб, а у меня два предупреждения.

В зал с воплем упал Колокольчик. В голосе ужас.

— Щипнуть успел? — быстро спросил Курти.

— Да.

— Сколько?

— Не знаю, когда бы я считал. Да поможешь ты или нет?!

— Давай кошелек.

— Курти — и — и!!!

— И быстро!

Уличный шум подкатывался к двери.

— Сволочь ты — провыл Колокольчик — на! Подавись!

Курти подхватил кошелек и быстрым движением откинул крышку погреба.

— Прыгай сюда!

Из подвала неприятно пахнуло сырой землей. Колокольчик перемахнул через стойку, бросился к дыре люка, ноги заплелись, и он опять упал.

— Да, что б тебя! Быстрее! — зашипел Курти.

Колокольчик неловко вскочил, сделал шаг, снова грохнулся, но уже в подвал. Курти хлопнул крышкой, прислушался. Судя по звукам, ступеньки Колокольчик пересчитывает не ногами. На обратном пути пары зубов будет не хватать. Хоть бы лестницу не сломал.

Кошелек в бак, бак на крышку люка.

Дверь хлопнула, ударилась об стену и противно задребезжала.

— Где он?!

— Кто? — удивление разыграно искренне.

— Не зли меня крысеныш. Я прямо за ним бежал, а когда за угол заскочил, его уже не было. На улице только одна дверь достаточно близко, что бы он успел туда заскочить. Это твой вонючий кабак.

Зуб тяжело дышал, широко открыв рот и в своем мутно-синем мундире, казался одной из воинственных фигур, изображенных на фресках городской ратуши. Там на протяжении всех стен, от пола до потолка, с таким же героически разинутым ртом, фигурки в синем убивали фигурок в белом. Здание стояло в городе со времен империи, и что за баталии там изображены, никто не помнил.

— Я не понимаю, о чем вы говорите. Сюда с утра никто не заходил. Вы первый клиент за весь день. Что-нибудь налить?

— Ох, простодушный ты мой — шумно и вонюче выдохнул Зуб. — Не понимает он. — Огромный полицейский навис над Курти. — Я не забыл кто ты, ворюга. Ты можешь сколько угодно корчить из себя честного работягу, но я знаю, что руки у тебя, по-прежнему, чешутся, — Он игриво подмигнул, — Ничего и тебе их обрубим. Не ты первый не ты последний.

Курти не отвечал и Зуб заговорщицки прошептал:

— Тырим потихоньку, а Курти? Ну, скажи. Ведь шарят твои ручки по чужим карманам?! И ведь два предупреждения у тебя уже есть, как и у того щенка, что ты спрятал. Помнишь, что после второго предупреждения бывает?

Он поднял левую руку и красноречиво провел по кисти ребром правой.

— Оттяпаем тебе ручку, и нечем будет воровать.

Курти отвечал тихо:

— Вы ведь знаете, что я давно завязал. Смысла нет этим заниматься. У меня есть работа, неприятностей я не ищу.

— Ничего, они сами тебя найдут. А завязал ты или нет, я не знаю. Бога благодари, а лучше меня, что не попался пока. А если неприятностей не хочешь, скажи, где этого ублюдка заныкал и будем дружить дальше.

— Я уже сказал, что не понимаю, о чем вы говорите.

Зуб скорбно покачал головой:

— А я ведь всего лишь хотел тебе жизнь облегчить. Найти я его и так найду. У тебя не дворец, прятаться негде. А когда я его на свет божий вытащу, ты вместе с ним к палачу пойдешь. За укрывательство.

Еще не договорив, он направился прямо за стойку. У Курти похолодело внутри, когда Зуб, явно не колеблясь, шагнул к мусорному баку. Все! Этот чертов страж знает! А вся эта болтовня — так он играл с ним.

— Что тут у нас — вкрадчиво пробасил Зуб, поравнявшись с кучей мусора. И тут же нагнулся. Курти представил себе, как петля захватывает его руку и прижимает к деревянному чурбану, а сверху зависло лезвие секиры и закрыл глаза.

— Оп ля, а это что?

«Все» — сердце поперхнулось очередной порцией крови и остановилось.

— Так мы еще и клиентов дурим! Воровства и укрывательства нам мало.

Что?! Выпрямившийся Зуб держал в руках небольшую бутылку. Обычная глиняная бутылка, с широким горлом, фермеры в таких масло хранят. Только в этой не масло, а хозяйская медовуха. Самогон делался из меда и то ли дурмана, то ли белены, то ли того и другого. Добавляют пару — другую капель в пиво или вино, продукт становится крепче, дуреешь от него сильнее — клиент становиться сговорчивее. И уже не спорит, если с него за пять кружек берут цену как за семь.

Курти понял, что никакого люка этот горе-полицейский не заметил и искал Колокольчика за стойкой, очевидно вообразив, что беглец лежит свернутый в рулон между полками.

Зуб, не желая сдаваться, с азартом ревнивого мужа шарил глазами по залу, как бы решая, где проверить раньше — в шкафу или под кроватью? В задумчивости он хлебнул из бутылки. Курти открыл рот, чтобы успеть предупредить о некоторых особенностях этого напитка, но опоздал.

Зуб вытаращил глаза, покраснел, а из раскрытого рта вылетел звук похожий на брачную песнь моржа. Это должно быть обычная реакция на хозяйскую медовуху… Впрочем,