Тайная смерть Катарины Кох [Алексей Парло] (fb2) читать постранично, страница - 4

До свидания, Владимир.

***

Здравствуйте, Владимир!

Честно говоря, не ожидала получить от Вас письмо, тем более, что прошло уже полтора месяца с момента нашей случайной встречи. Но – письмо пришло, Вы подробно (даже, пожалуй, слишком подробно) объясняете своё молчание, описываете Deutchland глазами не привыкшего к загранице человека, и для меня это – уже радость, глоток свежего воздуха после душного зала "Лады". Я пишу, может быть, слишком высоким слогом, но это – единственная возможность для меня поговорить с человеком на темы, не связанные с бытом, писать не о погоде и не о количестве заготовленных на зиму огурцов. Странная женщина встретилась Вам в прокуренном зале, правда? Впрочем, Вы вполне можете прервать переписку когда захотите, если Вас что–то не устроит в моих посланиях.

О чём же написать Вам? Ведь у меня всё идёт размеренно, буднично и серо. Даже хуже. Люди идут в кафе для того, чтобы устроить себе праздник или закрепить уже существующее праздничное настроение. Мне же приходится при этом присутствовать. Каждый день присутствовать при чужом празднике. "Киса, мы с вами лишние на этом празднике жизни!" – помните? От этого постоянного присутствия атрофируется, по–моему, само чувство праздника. Вы когда–нибудь видели, как снимают кино посреди большого города? Часть улицы перегораживают канатом, и эта, почти условная граница делит улицу на два мира – сказочный, нереальный, который всегда лучше, потому, что жители этого мира могут сами изменить не только свою судьбу (считается, что это может сделать каждый, а уж в кино – тем более!), но и сам этот мир, и второй – реальный. И теперь представьте, что там, за канатом, снимают, скажем, сцену карнавала из "Бегущей по волнам", а здесь, как ни странно, стою я одна. Так не бывает, зевак всегда достаточно, но Вы представьте, может быть, тогда Вам станет понятно моё состояние. Хотя, сомневаюсь, что Вам это нужно. Ведь мы совершенно не знакомы, я ничего не знаю ни про Ваш характер, ни про увлечения, ни про интересы. Не знаю даже, какие женщины Вам нравятся, потому что, сравнивая себя с Вашей женой (Вы уж простите мне мою невоспитанность – я всего лишь официантка), я не нашла в нас ничего общего. Хотя, то, что Вы попросили у меня адрес, говорит о том, что я Вам хоть немного, но понравилась. Или у Вас были какие–то другие причины? Впрочем, всё равно, я рада, что могу кому–то писать, просто писать, не думая о том, что меня неправильно поймут. Ведь всех нас часто неправильно понимают, отсюда возникают комплексы, а их, этих комплексов, если верить Фрейду, и так достаточно. Вы, наверное, думаете, откуда простая официантка знает Фрейда? Об этом я Вам как–нибудь напишу, а сейчас заканчиваю своё письмо. Если Вас это не затруднит, пришлите мне открытку с видом Галле – очень хочется посмотреть на этот старый город. Приехала ли к Вам жена?

До свидания.

Катерина.

***

Чего уж проще – взять да и убежать от самого себя, и какая разница, как это сделать – с помощью пластической операции, или фальшивого паспорта, а может быть, как в моем случае, перекрасившись в зелёный цвет с редкими красным просветами. А может быть, это не бегство от себя, а наоборот, один из многих коридоров по пути на чердак – к самому себе, и я, как непослушный мальчик, лезу по лестнице, иду по бесчисленным квадратным рамам, ощущая шероховатость стен, спотыкаюсь в темноте, падая и ушибаясь о ставшие ненужными кому–то вещи. Мёртвые вещи ранят больнее всего... А я лезу и лезу вверх, и – кто знает, возможно, совсем зря, ибо придя на чердак и включив электричество, я увижу в тусклом свете засиженной мухами и обвитой паутиной лампочки изъеденные временем и молью анахронизмы... До этого ещё далеко, и коридор, по которому я иду, лишь немного чище всех остальных, да на полу начерчены белилами какие–то квадраты, скорее всего, для занятий строевой подготовкой. И почему–то не покидает меня ощущение, что тронь я эти стены, коснись рукой потолка,– и всё исчезнет, не выдержав малейшего усилия, всё рухнет, обдав меня вековой пылью. Но я продолжаю идти, подсознательно стараясь попадать в квадраты, не наступая на белые линии, и слово "выход" в конце коридора пока горит для меня маленьким красным пятнышком, даже букв не разобрать...

Светает. Серое монохромное утро, пропитанное угольным запахом, запахом старины и железной дороги. Первое утро в чужой стране, которую я ещё не осознаю, она кажется нарисованной. Чужие слова и чужие взгляды вокруг, – меня нет, я растворяюсь в пелене недоступного мне общения, я не вижу людей – все вокруг кажутся мне масками. Скорее всего, это оттого, что они по–другому выражают свои чувства... Идеальное место для бегства. Впрочем, такое ли уж идеальное?