Часть четвертую я слушал необычайно долго (по сравнению с предыдущей) и вроде бы уже точно определился в части необходимости «взять перерыв», однако... все же с успехом дослушал ее до конца. И не то что бы «все надоело вконец», просто слегка назрела необходимость «смены жанра», да а тов.Родин все по прежнему курсант и... вроде (несмотря ни на что) ничего (в плане локации происходящего) совсем не меняется...
Как и в частях предыдущих —
подробнее ...
разрыв (конец части третьей и начало части четверной) был посвящен очередному ЧП и (разумеется, кто бы мог подумать)) очередному конфликту с новым начальственным мразматиком в погонах)). Далее еще один (почти уже стандартный) конфликт на пустом месте (с кучей гопников) и дикая куча проблем (по прошествии))
Удивила разве что встреча с «перевоспитавшейся мразью» (в роли сантехника) и вся комичность ситуации «а ля любовник в ванной»)) В остальном же вроде все как всегда, но... ближе к середине все же наступили «долгожданные госы» и выпуск из летного училища... Далее долгие взаимные уговоры (нашего героя) выбрать «место потеплее», но он (разумеется) воспрининял все буквально и решил «сунуться в самое пекло».
Данный выбор хоть и бы сделан «до трагедии» (не буду спойлерить), но (ради справедливости стоит сказать, что) приходится весьма к месту... Новая «локация», новые знакомые (включая начальство) и куча работы (вольно, невольно помогающяя «забыть утрату»). Ну «и на закуску» очередная (почти идиотская) ситуация в которой сам же ГГ (хоть и косвенно, но) виноват (и опять нажравшись с трудом пытается вспомнить происходящее). А неспособность все внятно (и резко) проъяснить сразу — мгновенно помогает получить (на новом месте службы) репутацию «мразоты» и лишь некий намек (на новый роман) несколько скрашивает суровые будни «новоиспеченного лейтенанта».
В конце данной части (как ни странно) никакого происшествия все же нет... поскольку автор (на этот раз) все же решил поделиться некой «весьма радостной» (но весьма ожидаемой) вестью (о передислокации полка, в самое «пекло мира»)).
Часть третья продолжает «уже полюбившийся сериал» в прежней локации «казармы и учебка». Вдумчивого читателя ожидают новые будни «замыленных курсантов», новые интриги сослуживцев и начальства и... новые загадки «прошлого за семью печатями» …
Нет, конечно и во всех предыдущих частях ГГ частенько (и весьма нудно) вспоминал («к месту и без») некую тайну связанную с родственниками своего реципиента». Все это (на мой субъективный взгляд)
подробнее ...
несколько мешало общему ходу повествования, но поскольку (все же) носило весьма эпизодический характер — я собственно даже на заморачивался по данному поводу....
Однако автор (на сей раз) все же не стал «тянуть кота за подробности» и разрешил все эти «невнятные подозрения и домыслы» в некой (пусть и весьма неожиданной) почти шпионской интриге)) Кстати — данный эпизод очень напомнил цикл Сигалаева «Фатальное колесо»... но к чести автора (он все же) продолжил основную тему и не ушел «в никуда».
Далее — «небрежно раздавленная бабочка Бредберри» и рухнувший рейс. Все остальное уже весьма стандартно (хоть и весьма интересно): новые залеты, интриги и особенности взаимоотношения полов «в условиях отсутствия увольнений» и... встреча «новых» и «бывших» подруг ГГ (по принципу «то ничего и пусто, то все не вовремя и густо»)) Плюсом идет «встреча с современником героя» (что понятно сразу, хоть это и подается как-то, как весьма незначительный факт) и свадьма в стиле «колхоз-интертеймент представляет» и «...ах, эта свадьба пела и плясала-а-а-а...» (в стиле тов.П.Барчука см.«Колхоз»)).
Концовка (как в прочем и начало книги) «очередное ЧП» (в небе или не земле). И ведь знаю что что-то обязательно будет... И вроде уже появилось желание «пойти немного отдохнуть» после части третьей... Ан нет!)) Автор самым циничным образом «все же заставил» поставить следующую часть (я то все слушаю в формате аудио) на прослушку. Так что слушаем дальше (благо пока есть «что поесть»))
переписке, но даже в своих поэтических произведениях.
В вопросах антропологической и психологической генеалогии на первом плане стоят вопросы антропологические. На них обратил внимание И. Е. Репин в своей последней картине; им придают значение и в прессе. Какова была наружность поэта? Каков был темперамент? Как сказалось на душевном складе поэта его смешанное происхождение от двух рас?
Мать Пушкина Надежда Осиповна была дочерью Осипа Абрамовича Ганнибала и внучкой Ибрагима (Абрама) Ганнибала. Последний носил явные черты негритянской расы по цвету кожи и устройству лица. Мать Пушкина была первым антропологическим представителем смешанного потомства, первым живым продуктом родства Пушкиных с Ганнибалами, - белой расы с черной. Она была типической креолкой по цвету своей кожи и другим физическим признакам и, без сомнения, носила особенности и в психическом складе своей смешанной натуры. Быть может, лицо ее не было даже вполне чистым от волос, судя по спущенным на лоб и щеки буклям волос, но в то же время она отличалась всеми типичными чертами белой расы: нежным носом, тонкими ноздрями, тонкими губами, изящным ртом и нежной гармонической мускулатурой лица. В юные годы она имела успех в обществе, чему более всего способствует оригинальность и новизна физических и психических редакций, в каких природа издает человека в свет. Эту оригинальность она имела, нося в себе элементы двух весьма различных рас (белой и черной). Не содержалось ли в ней элементов и третьей из основных человеческих рас, т. е. желтой? Это бывает. Там, где происходит созидательная биологическая работа, где сталкиваются и конкурируют два начала, может получить нежданную биологическую силу и третье начало - скрытое и подавленное, которое могло оставаться до той минуты почти незаметным, но которое проснулось в великий момент зачинающейся новой жизни. Когда клались первые кирпичи будущего здания матери поэта, не участвовали ли также в творческой работе от веков глубоко скрытые в семействе Пушкиных или семействе Ганнибалов задатки третьей человеческой расы - желтой. Это могло сказаться в матери поэта, так как она стоит на границе встречающихся рас. Вопрос о том, была ли мать поэта носительницей двойного или тройного расового начала, мог бы быть решен, задним числом, только по портретам. Если мать поэта по цвету кожи была только смуглянка, она - представительница двух рас (белой и черной), но если в ее коже и глазах был и оттенок желтоватого пигмента - если она была не просто «смуглянкой», а «знойной красавицей», то в этом случае она содержала в себе задатки трех основных рас человеческого рода и могла передать рожденному сыну свойства трех рас со всеми материальными и духовными последствиями. Начала двух рас были бесспорно у Наталии Осиповны. Но в какой пропорции?
Творцом материальных и духовных качеств Наталии Осиповны была Мария Алексеевна Пушкина и Осип Абрамович Ганнибал. Марья Алексеевна была натура энергическая, и уже одно это предрешало вопрос о биологической судьбе ее потомства - в пользу белой расы. Этому сильно содействовал и факт высших достоинств этой расы. Черная раса выступала на конкурс в лице неустойчивого Осипа Абрамовича, в котором, притом же, черная раса была представлена не своими лучшими, а своими худшими сторонами. При таких условиях исход конкурса в пользу белой расы был обеспечен: Надежда Осиповна вышла привлекательной русской девушкой с незначительными и слабо выраженными негритянскими чертами и со всей биологической пикантностью свежей оригинальной редакции природы. По этой причине Надежда Осиповна уже от самого рождения своего заключала в себе освеженную силу жизнесозидательного творчества.
Для ее потомства особенно важным представлялось то, что ее мужем явился Пушкин (Сергей Львович) - потомок испытанного жизнью рода. В смысле биологического состязания белой и черной рас эта новая подмога, со стороны рода Пушкиных, могла еще основательнее фиксировать победу за белой расой и за родом Пушкиных - с введением, притом, освежительной плодотворной новизны от встречи двух начал величайшей биологической давности и дальности (черная раса - самая старшая дочь человечества, белая - самая младшая, желтая - средняя). Если мать поэта была не простой «смуглянкой», а «знойной красавицей», то она могла дать своему гениальному сыну ту антропологическую универсальность, которая так заметно выделяет его из сонма других великих людей.
Наружность поэта, отступая от типа рода Пушкиных (особенно отца), во многом соответствует негритянскому типу, который даже представлен решительнее, нежели у его матери. Почти все главнейшие признаки негритянской расы имеются налицо: малый рост, широкие брови, ноздри, открывающиеся наружу, а не вниз (портрет худ. Тропинина), смуглое лицо, толстые губы, крупный подбородок (нижняя челюсть), широкое отверстие рта, несмотря на сильную волю поэта и на редкое самообладание. Но в то же время поэт обладает светлыми глазами
Последние комментарии
19 часов 28 минут назад
21 часов 32 минут назад
1 день 18 часов назад
1 день 18 часов назад
2 дней 40 минут назад
2 дней 4 часов назад