Портрет (СИ) [Александра Плен] (fb2) читать постранично, страница - 72

произносить простейшие фразы. В общем пряталась за мальчиком от пристальных взглядов Джорджа через зеркало заднего вида.

Увы, для меня ничего не изменилось, я по-прежнему люблю этого мужчину. Только вот как он ко мне относится? Это внимание, помощь, забота… Для чего? Что за этим стоит? Восхищение моей «небесной красотой»? Будь она неладна… Или что-то другое?

Я же не могу отвести от него взгляд. Мне нравится все. Как он ведет машину, как улыбается, как пьет воду, как говорит и двигается. А особенно мне нравится, как он пишет. Возле него на сидении всегда лежит блокнот с ручкой. Иногда, когда мы останавливались перед светофором, или в кафе, или даже притормаживали, проезжая поселки, он замечал что-нибудь интересное и черкал пару слов в своем блокноте. У него становилось такое лицо… Словно он видел что-то особенное, то, чего не видим мы. Это так таинственно и завораживающе. То, что я наблюдала, вися в его кабинете, будучи картиной. И это наполняло меня волшебством.

— Думаю, мальчик — родственник Моро, — произнес Джордж, и я очнулась от задумчивости, — есть неуловимое сходство в лице.

— Верно, — согласилась я быстро, если бы он узнал, о чем я тут размышляю, я бы сгорела от стыда.

— Не сын, конечно, — продолжал рассуждать Джордж.

Я перевела взгляд на малыша, он тихо посапывал рядом со мной на заднем сидении. Его первый сон. Тело само знало, что и как делать. А остальное… У него вся жизнь впереди, научится.

— А картина у тебя? — я удивленно уставилась на Олдриджа. — Конечно, у тебя, иначе, как бы ты смогла так далеко уехать их Парижа, — сам ответил на свой вопрос Джордж.

Я загадочно улыбнулась.

— Она больше не держит меня, — произнесла я, — наверное, сейчас она держит другого.

Джордж ошеломленно кашлянул.

— Неужели… Еще одно чудо?

— Ага, — фыркнула я, — по ускоренному сценарию. Это младший брат Моро. Жорж, который, — я понизила голос почти до шепота, — умер в пятилетнем возрасте сразу после второй мировой войны. Моро всю жизнь потратил на то, чтобы дать брату еще один шанс. Он чувствовал вину перед ним.

— Понятно, — задумчиво пробормотал Джордж.

Мы надолго замолчали. Олдридж вел машину, я боролась со сном. Сегодня был тяжелый день. Еще утром я была в особняке Моро и спешила в подвал с завтраком. Я поздним вечером еду в машине по графствам Великобритании вместе с Джорджем. Кто бы мог представить!

— Приехали, — прошептал мужчина, останавливая автомобиль у высоких кованых ворот.

Я почти спала, сквозь ресницы наблюдая, как Джордж вышел из машины, что-то говорил по интеркому, потом ворота начали разъезжаться в стороны. Еще пару минут, и мы оказались у внушительного здания из красного кирпича. «Все, добрались, наконец, — подумала я сонно, — хоть куда-нибудь».

Проснувшись утром, осмотрелась. Фамильный особняк Олдриджей представлял собой настоящий английский замок. Когда-то давно я побывала в подобном. Совсем чуть-чуть. Никакой вычурности, нет ни позолоты, ни мрамора, ни огромных картин, как у Моро. Все просто, даже скромно, но мне понравилось.

Нас с Жоржем поселили в одной комнате. Не знаю, что сказал слугам Джордж, но те пылинки с нас сдували.

— Нет, я сама могу одеться… И ребеночка одену тоже… Нет, не нужно проветривать… И кондиционер включать тоже…

С утра в нашей комнате, наверное, перебывал весь штат прислуги. Всем хотелось поглядеть на таинственную девушку старшего сына хозяина и (ее/его) ребенка. В конце концов, я сбежала, оставив Жоржа на попечении трех словоохотливых тетушек. Вряд ли они что-либо выпытают у него, так как единственное слово, которое мы выучили, это — фи.

Джорджа я нашла внизу, на первом этаже. Он ходил из угла в угол, словно кого-то ждал. Когда я вошла в гостиную, глаза у его вспыхнули радостью.

— Доброе утро, — и улыбка такая солнечная, что больно смотреть.

Я смущенно кивнула:

— Привет.

— Ты позавтракала?

— Конечно, попробовала я бы отказаться…

Олдридж виновато развел руки.

— Знаю я нашу кухарку. Она не успокоится, пока все члены семьи не будут страдать ожирением.

Мы стояли друг напротив друга и не знали, что говорить. Видимо, ему тоже было неловко.

— Пойдем в кабинет? — прошептал он заговорщицки. — Возможно, хоть там за нами не будут подсматривать.

Я испуганно покрутила головой. И увидела лишь краешек мелькнувшей одежды в глубине, под лестницей.

— Это был Лоран, — произнес Джордж, когда мы уселись в кожаные кресла. Я скептически приподняла брови, — у меня остались в Париже знакомые журналисты и лица, скажем так, с не очень чистой репутацией. Я позвонил утром.

— Но как он смог узнать, что я покинула особняк? — я не могла поверить, что человек может быть настолько одержим. Это не любовь, это патологическая одержимость.

— С его деньгами… — пожал плечами Олдридж, — он мог подкупить кого-нибудь в особняке Моро, а мог следить за ним. Не знаю… Но не переживай. Если во Франции он бог, то здесь, в