Праздникъ безсмертiя [Александр Александрович Богданов] (fb2) читать постранично, страница - 4

безвыходномъ кругѣ однообразія, — закончилъ Фриде, какъ бы разсуждая самъ съ собой, — но зачѣмъ искусственно приближать роковой моментъ?..

Анчъ молчала. Она никакъ не ожидала отказа въ борьбѣ.

Потомъ, холодно повернувшись строгимъ классическимъ профилемъ къ Фриде, сказала съ обидой:

— Дѣлай, какъ знаешь!.. Вообще я замѣчаю, что въ послѣднее время какъ будто чего-то не достаетъ въ нашихъ отношеніяхъ… Не знаю, можетъ быть, ты тяготишься ими…

— Можетъ быть, — сухо отвѣтилъ Фриде… — Надо напередъ свыкнуться съ мыслью, что любовь на землѣ не вѣчна… Въ теченіе моей жизни — ты восемнадцатая женщина, съ которой я заключилъ брачный союзъ и девяносто вторая, которую я любилъ…

— Ну, конечно!.. — сказала Анчъ, гнѣвно закусила губки, и розовыя пятна выступили на нѣжно-золотистой кожѣ ея лица… — Но вы, мужья, почему-то требуете, чтобъ женщина оставалась вѣрна вамъ до конца, и почему-то только себѣ присваиваете право измѣнять ей первыми…

Фриде пожалъ плечами:

— Право сильнѣйшаго, на которомъ ты только что строила свою теорію…

Анчъ отъ возмущенія вся задрожала, но искусно овладѣла собой и съ гордымъ спокойствіемъ замѣтила:

— Итакъ, мы разстанемся… Ну, что же?.. Желаю вамъ успѣха въ вашей будущей жизни…

— Отъ души желаю и вамъ того же! — стараясь не замѣчать яда ея словъ, отвѣтилъ Фриде.

Единственное чувство, которое онъ испытывалъ, это чувство тягостнаго томленія… Тридцать одинъ разъ при объясненіяхъ съ женщинами пришлось ему слышать эти слова, съ однимъ и тѣмъ же выраженіемъ въ лицѣ, голосѣ и глазахъ…

— Какъ все это старо!.. И какъ надоѣло!.. — думалъ онъ, усаживаясь въ изящный, похожій на игрушку, аэропланъ…

V.

Вечеръ Фриде провелъ на воздушномъ поплавкѣ, на высотѣ пяти тысячъ метровъ, въ многочисленной компаніи молодежи, собравшейся по случаю пріѣзда Марго. Сидѣли за большимъ круглымъ вращающимся столомъ, верхняя крышка котораго подкатывалась на воздушныхъ рельсахъ, принося и унося цвѣты, фрукты и веселящій возбуждающій напитокъ, необычайно ароматичный и пріятный на вкусъ.

Внизу феерическими ослѣпительными огнями блестѣла земля… По сѣти гладко накатанныхъ дорогъ катились автомобили спортсменовъ, позволявшихъ себѣ иногда въ видѣ рѣдкаго удовольствія этотъ старый способъ передвиженія. Электрическія луны, разливая фосфорическое сіяніе, роняли мягкій голубой свѣтъ на сады, виллы, каналы и озера, — и издали въ игрѣ полусвѣтовъ и полутѣней земля казалась затканной прозрачной серебряною сѣткой…

Молодежь съ восхищеніемъ любовалась красотой открывающейся передъ ними картины, особенно не видѣвшій двадцать пять лѣтъ земли Марго…

Онъ повернулъ механическій рычагъ. И кресло, на которомъ онъ сидѣлъ, поднялось на стержнѣ надъ столомъ, такъ что всѣмъ собравшимся стало видно говорящаго:

— Друзья!.. Предлагаю тостъ и гимнъ въ честь Вселенной!

— Великолѣпно!.. — радостно подхватили собравшіеся… — Тостъ и гимнъ.

Во время пиршествъ часто пѣли національные гимны, составленные композиторами, патріархами семей. Поэтому вслѣдъ за первымъ предложеніемъ Марго сдѣлалъ второе:

— Друзья!.. Такъ какъ нашему столу оказана честь присутствіемъ здѣсь нашего уважаемаго патріарха Фриде, — то предлагаю спѣть его гимнъ «Безсмертный».

И взгляды всѣхъ устремились на Фриде. Онъ сидѣлъ погруженный въ свои мысли и — когда было произнесено его имя — склонилъ въ знакъ согласія голову.

Подъ аккомпаниментъ величественнаго симфоніона стройные мужскіе и женскіе голоса запѣли гимнъ, написанный въ звучныхъ и смѣлыхъ мажорныхъ тонахъ. Гимнъ состоялъ изъ восьмистишій, заканчивающихся каждое словами:

Торжественнымъ хораломъ плыли звуки, казавшіеся молитвеннымъ вздохомъ самого неба, приблизившаго къ землѣ свои загадочныя и глубокія дали…

Только Фриде сидѣлъ попрежнему безучастный ко всему, что дѣлается кругомъ… И когда гимнъ былъ оконченъ, взгляды всѣхъ опять устремились на него. И одинъ изъ болѣе близкихъ къ Фриде внуковъ, химикъ Линчъ, взялъ на себя смѣлость спросить:

— Уважаемый патріархъ!.. Что съ вами?.. Вы не принимаете участія въ пѣніи вашего любимаго гимна!

Фриде поднялъ голову… Сперва у него мелькнула мысль, что не слѣдуетъ омрачать веселья молодежи никакими сомнѣніями, но сейчасъ же на смѣну ей пришла другая: рано или поздно всѣ неизбѣжно будутъ переживать то же самое, что и онъ.

И Фриде сказалъ:

— Этотъ гимнъ — величайшее заблужденіе моего ума… Всевѣдѣніе и безсмертіе заслуживаютъ не благословенія, а проклятія… Да, будь они прокляты!..

Всѣ удивленно повернулись къ патріарху. Онъ сдѣлалъ паузу, обвелъ присутствующихъ полнымъ глубокой муки взоромъ и продолжалъ: