Зита. Десять шагов до войны [Владимир Борисович Журавлёв] (fb2) читать постранично, страница - 94

Тихоокеанский флот. Под ударами «Тройственного союза» потерял все базы, попробовал уйти Северным морским путем, но… в системе противоракетной защиты обнаружилось слишком много уязвимостей. Остатки разбитых конвоев авиация «Тройственного союза» топила уже совсем безнаказанно, и до Дудинки добралось несколько невероятно удачливых бортов. Подводники же, по невнятным слухам, ушли в рейд возмездия. И не вернулись.

И в Особом Заполярном военном округе шли ожесточенные бои. На подступах к портам, ракетным базам, аэродромам и станциям наблюдения ледовый спецназ намертво схватился с различными «беретами», «котиками», «тюленями» – много их набралось, отлично тренированных и прекрасно вооруженных. Но пока держались, беря если не выучкой, то численным превосходством и презрением к смерти.

Остаток короткого лета все в подкупольнике провели в тревожном ожидании. И дождались. Осенью внезапно собрали призывные возраста лесопромышленного комплекса, исключительно трактористов и операторов погрузочных комплексов, прямо в Копейке на одном из военных складов переодели в десантную форму и маршем отправили на военный аэродром, что за территорией АЭС. В военкомате проговорились: на Большом Кавказском фронт трещит и сыплется, ДШБ отбиваются в окружении, снабжение никакое, срочно требуются водители БТР для сопровождения колонн. Мужики уходили веселые и решительные, горланили, пили на ходу. Через неделю вернулись похоронными документами, все полтораста человек. Попали под удар высокоточным оружием, весь призыв, даже в рейд выйти не успели. Сопровождающий от военкомата уцелел, вернулся обгоревший, долечивался в госпитале Заполярного округа, он и рассказал, что творится на южном фронте. А в бреду все время повторял, как заведенный: «Больше троих не собирайтесь, больше троих не собирайтесь, ну пожалуйста, ребята!». Такое, оказывается, теперь правило на фронте, единственный по сути способ защиты от ударов высокоточным оружием.

Возвращались и с западного направления, и с восточного. Уходили целыми бригадами, возвращались поодиночке, искалеченные и обгоревшие, рассказывали нехотя и осторожно, но рассказывали. Так что достоверная информация была. И по информации выходило, что катятся фронты в глубину родной территории. Где катятся, где отползают, где стоят намертво – но не наступают. Среди причин отступления тихо говорили о предательстве. А как не говорить, если дети большинства чиновников – за границей, блаженствуют на курортах стратегических противников?

Война пришла и в саму Копейку. Январской ночью город подпрыгнул от множественного удара, и взвыли сирены радиационной опасности. По городу нанесли удар высокоточным оружием с орбитальных ракетоносцев – оказывается, есть и такие у врага, и много чего еще есть. Защита АЭС с атакой справилась, а вот военному аэродрому досталось, и пара зарядов упала в промзоне, в районе завода «Реактивные системы». А на заводе вовсю работала ночная смена. «Спартак» тогда четко нашел свое место в происходящем. Разобрать завалы, доставить раненых в госпиталь. Организовать экстренное оповещение жителей, питание и теплый ночлег потерявшим жилье, выставить патрули и оцепление, пресечь беспорядки и акты мародерства – появилось в городе и такое, война подняла на поверхность грязную человеческую пену, а патрульную службу полиции сильно проредила отправками на фронт.

Зите приходилось несладко. С уходом майора Каллистратова «Спартак» потерял все материальные ресурсы, спортивно-тренировочные базы, снабжение… потерял все. И все же Зите удалось невозможное – она сохранила организацию. «Спартак» потерял льготы, высоких покровителей, но взамен нашел свое место в жизни. Хмурые ребята с дубинками за поясом были везде, готовые и детей в убежище проводить, и подвыпившим бойцам расчетов ПВО донести правила культурного поведения в доступной и убедительной форме, и много-много чего еще… Спартаковцы были, по сути, самим городом.

Зимой Зита бросила школу. На учебу элементарно не хватило времени. В смысле, не на саму учебу, а на посещение уроков. Так-то Зита продолжала заниматься, выбирала свободные часы между учебой в госпитале, руководством «Спартаком» и работой. Работать пришлось, потому что неожиданно слегла мама. Потускнела, осунулась, похудела буквально за неделю и однажды просто упала, потеряла сознание прямо на работе. Врачи сказали – переутомление. Зита не верила. Что-то случилось в маминой жизни, что-то личное, лишившее ее воли к жизни. Потому что, пока есть воля к жизни, никакому переутомлению человека не сломить, вся ее жизнь это подтверждала.

Она заходила к маме в больницу каждый день. В ее приходы мама почти не разговаривала. Следила за ней, иногда задумчиво, иногда тоскливо, и молчала. И стремительно теряла вес. Только однажды она подала голос – попросила не забирать домой. Понятное дело, собралась умирать. Зита тогда по-настоящему рассердилась и наорала на мать – второй раз в жизни.

– А зачем