Быстрый, или Танжер Алжир и Тунис [Александр Дюма] (fb2) читать постранично, страница - 3


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

проявил в отношении нас, но Маке и Жиро уже справились обо всем у Виаля и заявили, что останутся в офицерской кают-компании.

Офицерская кают-компания находится в центре корабля, и это место, где качка ощущается менее всего. Каждому из них выделили там по превосходной каюте.

Что же касается Дебароля, то он громогласно похвалялся, что свыкся с капризами Нептуна и потому желает сохранять полную независимость в выборе места, где ему предстоит проводить ночи. Мы не очень тревожились, ведь оставалось еще пять свободных кают, то есть более чем достаточно, чтобы он мог разместиться вместе со своим карабином. Кроме того, Виаль предоставил в наше распоряжение свою каюту на палубе; там едва хватало места для стола, кровати и стула, но это была поистине находка вследствие местоположения каюты: ветер мог проникать в нее через дверь, а выходить в окно и vice versa[2].

Нам представили оружейника, в котором так нуждались наши ружья; необходимо было собрать все имевшееся у нас оружие, которое затем следовало передать непосредственно ему; я тут же назначил его своим чрезвычайным оружейником. Дело в том, что у меня уже был постоянный оружейник, о котором, надеюсь, мне представится случай рассказать моим читателям на протяжении этого повествования.

Мы вернулись в Кадис, очарованные кораблем, капитаном и его офицерами. Разделяя наш восторг, Жиро и Маке выражали свои чувства более сдержанно. Я уже объяснял причину такой сдержанности. В свое время я забыл об этом упомянуть, но на Гвадалквивире Жиро удалось избежать морской болезни лишь потому, что от Сан-Лукара до самого Кадиса он оставался лежать на палубе.

Напрасно мы ждали Александра два последующих дня: он не только не появился, но даже известия, которые доходили до нас через кондукторов дилижансов и мальпостов, казались столь фантастическими, что предположить вероятность его возвращения просто не представлялось возможным. По счастью, г-н Сен-При, молодой француз, с которым мы случайно встретились в Севилье, следовал за нами до самого Кадиса. Он обещал мне дождаться Александра и отправить его в Гибралтар одним из пароходов, курсирующих между древними Гадесом и Кальпой.

Несмотря на все принятые меры для благополучного возвращения блудного сына, Кадис я покидал с болью в сердце и с тревогой в душе; но отплытие было назначено на восемь часов утра в субботу, 21-го, и в субботу, 21-го, в половине восьмого, мы сели в шлюпку, посланную за нами в порт капитаном, а экипаж погрузил на ялик наш багаж.

Вокруг "Быстрого" кружили стаи серебристых, сизых и розовых чаек. Добравшись до корабля, я решил преподать нашим будущим спутникам образец своего умения: я сделал два выстрела по двум серебристым чайкам, и обе они упали в море. Матросы с ялика отправились за ними, а мы после столь мастерского выстрела триумфально ступили на борт.

Случаю было угодно, чтобы обе чайки оказались только подбиты, и их тоже доставили на борт; при помощи ножниц хирург сделал им операцию, после чего их выпустили на палубу, и они принялись неудержимо бегать и клевать, к величайшей радости взрослых детей, называемых матросами. Тут же обоим дали имена: одного назвали "Быстрый", другого — "Ахеронт".

Поль принес третьего пассажира, подбитого на Гвадалквивире: то была на редкость крупная чайка, похожая на альбатроса; у нее уже было имя — "Стремительный", по названию судна, доставившего нас из Севильи в Кадис.

По правилам требовалось отдать наши паспорта капитану; мы поспешили выполнить эту формальность, чтобы поскорее выйти из своей роли официальных лиц.

Так как господин военный министр и господин министр иностранных дел заявили с трибуны: один, что меня действительно можно считать выполняющим некое поручение, раз я хвастаю этим по любому поводу, а другой, что он не имеет ни малейшего представления о поручении, данном будто бы господину, о котором идет речь, то читатели, надеюсь, позволят мне ознакомить их с моим паспортом, как я уже это делал с письмом, касающимся "Быстрого".

На чем и покончим с этими двумя господами.

"Именем короля французов.

Мы, министр и государственный секретарь иностранных дел, призываем гражданских и военных должностных лиц, на которых возложено поддержание общественного порядка внутри королевства и во всех странах, находящихся в дружественных или союзнических отношениях с Францией, предоставлять свободный проезд господину Александру Дюма Дави де ла Пайетри, направляющемуся в Алжир через Испанию, имеющему поручение от министерства просвещения и путешествующему в сопровождении двух слуг, и оказывать ему помощь и покровительство в случае необходимости.

Настоящий паспорт выдан в Париже 2 октября 1846 года.

Подпись: ГИЗО.

По поручению.

Начальник канцелярии де Ламарр".

Мне возразят: господин министр иностранных дел подписывает столько паспортов и потому вполне мог забыть, что он подписал и этот.

На подобное возражение отвечу, что