Смерш (Год в стане врага) [Михаил Мондич] (fb2) читать постранично, страница - 2


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Венгров и немцев ненавижу так же, как и все мои друзья, все жители моего родного села, начиная с отца и кончая полунищим овчаром[4].

Завтра я спрошу у Петьки, кто такой Андрей Кралицкий. Должно быть, парень что ни на есть во всех отношениях, если Вера «крутит с ним любовь».

28 сентября
Отец разбудил меня в три часа утра.

— Может, поможешь мне… косить отаву.

Прибежала мамка.

— Старый черт! Фу! Зачем ты разбудил его? Я тебя проучу, ты у меня будешь помнить…

Чтобы прекратить спор, я поспешил уверить мамку, что еще вчера договорился с отцом относительно отавы и что я сам предложил ему свою помощь.

Мамка не особенно поверила мне.

— Я тебя знаю не первый день… Но, если так, пожалуйста…

И все же она еще долго ворчала и упрекала отца.

На дворе отец остановился и начал прислушиваться.

— Слышишь? Это русские пушки.

Его морщинистое лицо, впалые глаза, весь он дышал радостью.

Я тоже слышал глухие выстрелы, но определить, чьи пушки стреляют, русские или венгерские, — не решался.

В поле нас остановил Петро Гаврилюк.

— Слышите? — оглядываясь во все стороны, таинственно спросил Гаврилюк. — Это — русские пушки.

Гаврилюк тоже радовался приходу русских.

В этот миг мне так отчетливо и ясно показалось, что все село, вся Карпатская Русь, эта последняя Русь, с благоговением прислушивается к глухим выстрелам и ждет прихода русских.

Во время обеда отец рассказал мне, как его допрашивали венгерские жандармы. Они били его прикладами, мучили, спрашивали, мяли на полу сапогами и опять спрашивали.

— Я ничего не знаю про сына. Я не знаю, куда ушел Иван.

— Знаешь, русинская морда, все знаешь и все нам скажешь!

И удары сыпались со всех сторон.

Отец никогда не любил много говорить, и я был удивлен его длинным рассказом. После долгого молчания он устремил глаза на восток и как бы про себя произнес:

— А сын мой в России. Он скоро придет и рассчитается с жандармами. Как ты думаешь, — обратился он ко мне, — Иван уже, наверное, лейтенант?

— Не знаю, няньку!

— Ничего ты не знаешь, а еще инженер, — рассердился на меня отец и уже до самого вечера не промолвил ни слова.

Я действительно ничего не знаю о судьбе брата. Больше того, в Советский Союз убежал не только мой брат, убежали тысячи наших лучших людей. И что известно хотя бы про одного из них? — Ничего. Слухи ходят самые разные. Достоверно же известно одно: в СССР существует армия какого-то генерала Свободы. Иногда Москва сообщает имена чинов этой армии, награжденных медалями и орденами. Я и сам слушал не раз такие передачи, но среди героев знакомых фамилий почти не встречал, все какие-то не то чешские, не то еврейские. Если же изредка и встречались знакомые, то они могли быть с таким же успехом украинские, как и карпатские.

Нет, я не могу ничего сказать ни отцу о брате Иване, ни сотне знакомых об их близких. Только с приходом Красной армии узнает Карпатская Русь о судьбе своих лучших сынов.

Вера не пришла и сегодня. Гордая, слишком гордая она. Не был и Петя. Зайду-ка я завтра к нему.

29 сентября
С утра до самого вечера я работал на поле. После ужина пришел ко мне Петя.

— Пойдем к Линтуру? — предложил он.

Я немного удивился. Что он делает в нашем селе? Зачем приехал? Поговорить с популярным и умным Линтуром я не прочь.

Мы нашли Линтура в хате его родственников. Он встретил нас по своему обыкновению: не то с искренней, не то с напускной улыбкой. В глазах его играли огоньки тоже весьма неопределенного характера. Можно было подумать, что огоньки эти с затаенной злобой смеются над всем, но можно было их принять и за доброжелательные. В общем же, годы не изменили Линтура. Он дышал такой же бодростью, как и раньше.

— Вы за присоединение к Советскому Союзу? — спросил он нас как-то неожиданно.

Петя кивнул головой в знак согласия.

— Молодцы! Распространяйте эту мысль во всех слоях нашего народа.

В течение довольно длинного разговора я выяснил следующее: русские круги карпатской интеллигенции уже организованы и ведут пропаганду за присоединение Карпатской Руси к Советскому Союзу. Приближается время, ожидаемое карпатороссами почти тысячу лет. Нельзя упустить удобный случай. Пусть, наконец, чаяния народа превратятся в действительность.

Признаться, я был разочарован в великом уме Линтура. Он говорил так несвязно и путанно, словно считал нас дураками. Это заставило меня поспешно распрощаться с ним. Моему примеру последовал и Петя.

Чудесная тихая ночь развеяла тяжелое впечатление, оставленное разговором с Линтуром. Я решил узнать у Пети интересующие меня подробности о Вере.

— Все ерунда, Коля. Вера не любит Кралицкого. Да и не стоит он ее любви. Вера — натура глубокая, Кралицкий же — весьма обыкновенный человек. Он коммунист, умеет петь, рисовать, разводить демагогию. Но толком он ничего не умеет. Зайди завтра