Тайна портрета неизвестной дамы [Геннадий Иванович Дмитриев] (fb2) читать постранично, страница - 3

чувств к тому, кто своим бездумным поведением приносит больше вреда, чем пользы римской империи. Но почему отношения между ними наладились после того, как Ирод Антипа вернул прокуратору Иисуса Назареянина?

Автор романа выдвинул предположение, которое кажется вполне логичным. Если Понтий Пилат знал о готовившемся восстании, но не имел достаточно сил для его подавления, он мог обратиться к Ироду Антипе, тетрарху Галилеи, с просьбой оказать военную помощь в случае восстания, поскольку основные воинские формирования римлян находились достаточно далеко, в Сирии у римского легата. Просьбу прокуратора (именно просьбу, поскольку тетрарх Галилеи был соправителем и не подчинялся напрямую прокуратору Иудеи) передал кто-то из тех, кто отправился сопровождать Иисуса к Ироду Антипе. Ирод прибыл в Иерусалим на праздник и привел войска, что и способствовало налаживанию взаимоотношений между ним и Понтием Пилатом. Это всего лишь версия автора, никакими историческими документами она не подтверждается, но кажется достаточно обоснованной.

В средневековом периоде романа сделана попытка показать процессы управления на примере поиска рукописей. Иерофанты, осуществляющие глобальное управление, названы «Бессмертными», это лишь название, не претендующее на истину. Хотя, жрецы древнего Египта, выходцы из Атлантиды, обладали способностями, не свойственными простым людям, и воспринимались в качестве богов, скорее всего, продолжительность их жизни намного превышала продолжительность жизни обычных людей.

В романе показано некое противодействие глобальному управлению в рамках библейской концепции. Если Эхнатон выдвинул концепцию альтернативную той, что проводило в жизнь египетское жречество, то со свержением Эхнатона (есть предположения, что умер он не своей смертью) должны были остаться приверженцы его концептуальной идеи. Таинственный персонаж, старик, называющий себя жрецом Атона, олицетворяет идею, противостоящую идее Глобального управления.

Поиски истины продолжаются и в двадцатом веке, обнародование истинного учения Христа, не обремененного религиозными догматами, сегодня актуально как никогда. Церковь отрицает возможность построения Царства Божия на Земле, несмотря на то, что в молитве, которую дал Иисус людям, известную, как «Отче наш», сказано: «Да будет царствие твое на Земле, как и на Небе». Коммунизм, против которого теперь ополчились даже те, кто недавно преданно служили идее построения бесклассового общества, свободного от эксплуатации, является ересью традиционного христианства, именно коммунизм ставит своей целью построение на Земле Царства Божьего.

В романе использованы материалы о Третьем рейхе, которые официальная история признает вымыслом, речь идет о нацистской базе в Антарктиде, куда якобы было вывезено то, что представляло собой научный потенциал фашистской Германии, опередившей в ядерных исследованиях и СССР и США. Возможно, база 211 это миф, но сегодня серьезные историки уже не отрицают существование Четвертого рейха. О том, что война будет проиграна, руководство Третьего рейха поняло еще до поражения под Сталинградом, и начало готовиться к построению Четвертого рейха. Создавались трансконтинентальные корпорации на основе Германского промышленного капитала, создавались сетевые структуры нацистских организаций, вывозились научные кадры и оборудование, все делалось для того, чтобы сохранить офицерский корпус СС, золото партии и золото Рейха.

В романе нет мистики, все, что описано автором, вполне могло происходить и в далекие времена Иисуса Назареянина, и в средние века, и в двадцатом веке. Возможно, какие-то из тех событий, о которых говорится в романе, действительно произошли, по крайней мере, они не противоречат логике и не опровергнуты историческими документами. Легкое подобие мистики представляет собой оболочка романа в виде пролога и эпилога, но кроме темы реинкарнации, которая подтверждается рядом исследований современных ученых, и полностью мистической считаться не может, никакой иной мистики нет.

Пролог

Часто, не видя закономерностей общего хода вещей, все происходящее с нами воспринимаем мы, как цепь случайных событий, никак не связанных между собой. Мы не подозреваем, что те события, что кажутся нам случайными, были предопределены нашими поступками или поступками окружающих нас людей много лет назад, возможно, в той, иной, прошлой жизни, от которой порой не осталось ничего, кроме странных, неразгаданных снов, временами посещающих нас. И лишь иногда, ощутив нечто необычайное, неуловимое, как легкое дыхание утреннего ветерка, всплывшее где-то из глубин подсознания, останавливаемся мы посреди пути, пытаясь осмыслить жизнь нашу, казавшуюся нам чередой случайных совпадений. Мы замираем, боясь упустить то, что внезапно явилось нам из далеких веков, нечто легкое, почти невесомое, как некое пророчество, смысл которого еще