Наседка (СИ) [Владимир Валерьевич Сазанов] (fb2) читать постранично, страница - 5

конечно, что год всего лишь девяносто третий, а не девяносто пятый или девяносто восьмой. Но с другой стороны, обладание нынешним телом в шестнадцать или тем более девятнадцать лет, напрягало бы меня гораздо сильнее, чем в четырнадцать. А изобретения привычных устройств можно и подождать — жизнь в их отсутствии не заканчивается. Разве что усложняется.

— О чем задумался? — поинтересовалась тетушка, прекращая шаманить над заварочным чайничком и, наконец, перебираясь со своей полупустой чашкой за стол.

— Как разбогатеть в кратчайшие сроки, обладая одним только интеллектом, — честно признался я, возвращая свое внимание исписанному листку бумаги.

Девица фыркнула в чашку и закашлялась, когда выплеснувшийся оттуда чай попал ей в нос.

— И чего надумал? — секунд через десять поинтересовалась она, утирая выступившие слезы.

— Например, можно давать списывать за деньги, — поделился с ней я, тактично не уточняя, что «давать списывать» планировалось исключительно студентам высших учебных заведений. Надо только изучить правила по составлению местных курсовых и дипломных работ. Ну и не слишком умничать. А то напишу что-нибудь прорывное, а купивший у меня дипломную работу бедолага из-за этого диплом не защитит.

— Син, а ты случаем не забыл, что твоя тетя работает учительницей? — ласково поинтересовалась Таки.

— Э-э-э, — глубокомысленно произнес я.

— Опять перешел на общение междометиями? — Ее голос прямо таки истекал фальшивым сочувствием. — Ты уж сообщи, когда дар речи снова вернется.

— Да, собственно, уже, — прочистив горло, сказал я. А что она мне может сделать? Подзатыльник отвесить? В угол поставить? Смешно, ей богу.

— Чтобы даже не думал о чем-то таком. — Девица наставила на меня палец. — По крайней мере, пока учишься в той же школе, где я работаю. Хочешь дать кому-то списать — пожалуйста. Но не смей вымогать за помощь деньги.

Я вздохнул.

— А вне школы можно?

Она поджала губы.

— Если тебе так уж нужны средства, сверх оставленных матерью на карманные расходы, можешь взять на себя работу по дому. Обещаю честно платить за готовку, уборку и мытье посуды.

Я едва не расхохотался. Она что, всерьез думает, будто меня интересует подобная мелочь? Да что на нее можно купить, кроме лишней порции мороженного? Нет уж, от своих планов заработка я отказываться не собираюсь.

— Я вообще-то о настоящих деньгах говорил. Или ты собралась оплачивать мои услуги по тем же расценкам, что выставляют приходящие домработницы?

— Ну знаешь… — девица едва не задохнулась от возмущения.

— А чего? Одно дело — посуду за собой помыть, другое — вкалывать фактически за спасибо. Уж лучше уроки пораньше сделаю и свежим воздухом подышать схожу. — Я постарался несколько смягчить свой отказ, а то с нее станется позвонить родителям мальчика. К чему это может привести, даже гадать не хотелось. Пусть уж лучше все остается как есть.

— Значит, собираешься работать не за спасибо? А о том, сколько людей готовы платить в соответствии с твоими запросами, подумал?

— Ага, — безмятежно заявил я. Искреннее возмущение на ее лице забавляло.

— Синдзи, давай договоримся. — Она медленно выдохнула. — Если уж ты так хочешь зарабатывать самостоятельно, то я тебе мешать не буду. Но в качестве ответного жеста ты будешь ставить меня в известность перед тем, как начнешь воплощать очередной гениальный план в жизнь.

— Хорошо, — кивнул головой я, даже не собираясь выполнять столь наивные требования.

Так началось мое совместное проживание с тетушкой Таки — идеалисткой и ценительницей здорового образа жизни.

Август 1993-го

Я сидел на балконе и, вытянув ноги, наслаждался легким ветерком, обдувающим мое лицо. В квартире японки отсутствовал не только кондиционер, но и банальнейший вентилятор, ввергая меня, привыкшего к благам цивилизации, в состояние уныния. Конечно, температура в плюс двадцать восемь далека от адской жары, но стоически переносить ее в закрытом помещении — мазохизм чистой воды. И если вчера, пока девица прыгала по дому, я еще терпел, то сегодня, стоило ей отправиться на работу, открыл окна и вытащил единственный удобный стул на балкон. Благо последний позволял хоть диван на нем разложить.

Подводя итоги двух дней существования в новом мире, хотелось повыть на луну. В плюсы новой жизни можно было записать худо-бедно действующую память предыдущего владельца тела и сам факт жизни. Все. Прочая часть моего нового бытия состояла исключительно из минусов. Я не хотел быть японцем, не хотел быть ребенком и уж тем более не желал жить в чужой квартире, с бесплатным приложением в виде пытающейся отслеживать каждый мой шаг тетки.

В качестве компенсации всех этих неудобств не предусматривалось ничего. Мое нынешнее тело, а также его социальное положение и интеллектуальный капитал уступало прошлому по всем статьям, даже если рассматривать их в равном возрасте. Каких-нибудь суперсил, полагающихся по