Онтология нового мира [Савелий Алин] (fb2) читать постранично, страница - 2

Книга 471965 устарела и заменена на исправленную


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

субъекту – человеку. Тут уж его подлинная мощь! Совсем не внушительный сравнительно с иными созданиями и явлениями природы, он взобрался на гору мирозданья, прежде прочего благодаря своей голове. От посылаемых рецепторами органов чувств нервных импульсов, к ней попадает информация про окружающую среду которой оперирует мозг, отряжающий ответные сигналы. Так мыслящему тростнику через приобретаемый опыт открывается обворожительная реальность, проносящаяся вереницею, калейдоскопом пестрейших феноменов разнообразных количеств да качеств.

Стандартная реакция на них – удивленье сеющее зёрна любопытства. Стоящий в прогалине бытия начинает таращиться на мириады конкретных случаев, а подмечая закономерности выводит всяческие абстракции, например фигурировавшие абзац назад понятия «материя» да «движение» – природа не имеет голой субстанции так же, как перемещений пустоты, зато оба свойства присущи каждому её кусочку. Этими известьями жажда эрудиции только разжигается: тот продолжает собирать более доскональные сведения обо всём вокруг, опираясь непосредственно на собственные ощущенья. Мир предстаёт ему последовательностью цельных, казалось бы интуитивно ясных, убивающих или делающих сильнее происшествий, от его воли почти независимых – естественное людское восприятие бела света вопреки Хайдеггеру, крайне далёко от минимума объективности но максимально субъективно, потому редко способное к серьёзным истолкованиям. Тысячи нитей простираются между человеком и самыми тёмными закоулками правды, напоминая ославленную мысль Сократа: «Я знаю, что ничего не знаю». Однако, глубоко вдохнув да долго выдохнув он берётся на основе эмпирики созидать рациональные категории, отражающие формы движенья материи: физическую, химическую, биологическую, социальную, восходя будто по ступенькам снизу доверху, включая простейшее сложенное с новым.

Ради технического обслуживания наук продумывается в частности отвлечённая от них математика, стереотипно считающаяся оплотом точности несмотря на опровержения Геделя. Но цифры меркнут рядом с вербальным домом умозрений – языком, отворяющим необъятные горизонты. И чем усердней учёные грызут гранит существованья, тем разрабатываемые теории всё дальше идут за линию банальных испытаний иногда противореча им: с чего я должен быть убеждён что Земля вращается относительно Солнца, если каждые сутки наблюдаю подъём да закат небесного светила а почва подо мною вроде не едет? Почему обязан верить в бактерий ежели никогда не видал их? Этот скептицизм указывает на площадь вязкой липкой субстанции, где нелегко строя гипотезы застраховаться от заблуждений. Тем паче тяжко читателям продираться сквозь густые джунгли (ещё труднее вычленять ошибки, добросовестные али злоумышленные) софизмов книг мудрецов, устремлённых описать для нас разгадки не столько «неземных», сколько «заземлённых» тайн. Особенно непросто, ибо как древние люди наверно преимущественно обсуждали свою охоту, так же потенциальная интеллектуальная силушка современных масс направлена к вещам «приземлённым»; отнюдь не преувеличено заявленье о важности философу желающему стать понятным, литературного мастерства большей нежели романистам или поэтам. Но содержание конечно впереди всего. К примеру Гегель, настоящий антипод сентенции, очень пригождается диалектикой: коль грамотно перевернуть метод на ноги, он пояснит многие сложные штуки в дебрях науки.

Его главная функция с коей тот справляется получше тривиального критерия Поппера – опровергать косную привычку разума на радостях возводить найденные причины до ранга абсолютных, сочиняя догматическую метафизику – несусветный вздор, ведь у тех всегда обнаруживаются ещё гораздо глубочайшие истоки. Вон атом, тысячелетьями числившийся монолитным, на деле состоит из в свою очередь тоже расщепляемых ядра да электронов. Короче говоря мельчайшее непостижимо, куда уж. Ровно на элементарный крупнейший вопрос «Где мы находимся?» некоторые диалоги пелевенских Чапаева и Пустоты указывают лучший ответ – «Здесь». Отсюда снова исходная точка: сознание, неотъемлемо характерное нам, поднимает до разряда наивысокоорганизованной материи так как позволяет отражать всю остальную. В ней кроется единственный адекватный критерий истины – практика: самостоятельная или с помощью изобретений да приборов сближающих с бытием, экспериментальная проверка предположений. А если учесть что достигнуть окончательной осведомлённости о сущности (охватить явленье со всех сторон и связей) нереально, то исследование мира – это бесконечный путь во мгле, тропа опроверженья предрассудков свежими развёртками.

Этак образуется специфически динамичный трансцендентальный разрыв между твердью понятного да покрытой догадками дырою тайного, через развивающийся эпистемологический приём концентрированно обобщающийся в систематизирующей науки философии – её прогресс сводится к борьбе идеализма с