Ненавижу [Анастасия Анатольевна Монастырская] (fb2) читать постранично, страница - 3

по крайней мере, весьма перспективным молодым журналистом. Сколько лет прошло? Много. Ведь он помнил ее бальзаковский возраст, зрелое очарование и первые морщинки на счастливом лице. И что скрывать, даже был немножко влюблен. В пику Мамонт-Дальскому, в которого был влюблена она.

Телевидение не может ждать вечность. И даже самые признанные герои очень быстро становятся вчерашними. Пария всегда чувствует изгоя, изгой — парию. Но как-то ведь удержались, чтобы хотя бы иногда встречаться в накуренных калуарах?

Эдик нацепил бодрую улыбку, расшаркался, и не смог сделать ни шага… Обычно Светлана Борисовна, встретив Эдика, вела его в свою каморку: отпаивать чаем и утешать, но сегодня…

Всхлипывая, она баюкала багровую руку, на которой уже проступили отвратительные и болезненные волдыри.

— Что случилось? — он инстинктивно потянулся, но тут же одернул ладонь, опасаясь сделать ей еще больнее.

— Ничего, Эдинька, ничего. Стакан с кипятком на себя опрокинула, старая. Мазью помажу, и пройдет.

Интуитивно Эдик понял: врет.

— Вас кто-то обидел?

Она беспомощно мотнула головой:

— Ну, что ты милый! Кто ж здесь старуху-то обидит? Люди вежливые, внимательные, интеллигентные…

Толчок, и Эдик отлетел в сторону. Второй — и Светлана Борисовна рухнула прямо на него. Нечего на дороге стоять, быдло!

В лучших традициях отечественных сериалов двинулись массивные секьюрити, за спинами которых скрывался никто иной, как пересмешник российской эстрады — Филипп Бредосович собственной персоной. Обладатель всяких музыкальных премий. Певец. Актер. В будущем — модный писатель или дизайнер. Тут уж ничего предугадать нельзя — как карты лягут. Но, скорей, дизайнер. В литературе — там еще думать надо. А тут оделся, как бог послал, и сразу новый стиль. Эклектика называется. На голове — белая шляпа с павлиньим пером, оттеняющая крашеные кудри. Длинный серебристый плащ с красными драконами. Узкие кожаные штанишки, подчеркивающие сначала выпуклость гениталий, и только потом уже относительную стройность ног. Кокетливые сапожки со шпорами. Хипповатая рубаха почти до самого пупа открывает буйную, тщательно уложенную растительность. Платиновые цепи с золотым покрытием в три ряда вокруг шеи, блеск бриллиантов и стразов. Звезда!

Прошел, не глядя, обдав тяжелым духом парфюма и перегара, изображая торопливость. И только когда прошел, Эдик заметил, что Светлану Борисовну бьет крупная дрожь.

— Он? Это он сделал?! — указал на ожог.

Она стыдливо отвела взгляд и только коротко кивнула.

— Говнюк! — Эдик рванулся было вслед, но она повисла на нем. Задела больную руку. Ойкнула.

— Не надо, Эдинька! Не стоит того. Тебя и близко к нему не подпустят. Только покалечат.

— Покалечат — в суд подам, — мрачно буркнул Эдик. — Засажу! На зоне, знаете, как таких красавчиков любят?! В сметане, под хреном и еще в винном соусе.

Тем не менее, понимал, что права Светлана Борисовна, ой, как права… Вспомнить, что ли, для примера, что случилось с продавщицей цветов в киоске у метро, или с управляющим рестораном, сделавшим справедливое замечание? Иных уж нет, а те далече. Про журналистов и вовсе помолчим… Светлая память той розовой кофточке. Так что живым вполне мог и не уйти, оттого и бесился еще больше.

— В медпункт? — он обнял Светлану Борисовну за хрупкие плечи и осторожно повел к леснице: всего-то два пролета, три поворота, и мы у цели.

— Опять сценарий принес? — Светлана Борисовна тактично перевела тему, с больной руки на больную голову.

— Уже уношу, — Эдик перехватил поудобнее папку. — Встреча была короткой, но очень плодотворной. Меня еще так быстро не посылали на.

— Не пригодился?

— Пригодился, но не мне. Кто бы сомневался?! Тут вообще со стороны мало, что берут. А если и берут, то сразу своим объявляют. Вы же знаете.

— Ничего, поначалу всегда так бывает, потом тебя обязательно оценят. Пригласят…

— И даже наградят посмертно? — в нем с новой силой прорвалась обида. — Нет, Светлана Борисовна. Все было. Дважды в одну реку не входят. Сам виноват. Не удержался в струе, выплеснули, не заметив. Никто не оценит, никто не пригласит, и никто не наградит. В моде нынче хамы, они на волне популярности. Им почет и уважение. Вон звезда прошла, все расступились. Кто мы для нее? Быдло. А она кто для нас — звезда! Почувствуйте разницу! За что, кстати кипяточком-то обласкал?

— Да бог бы с ним, заживет… — она опять ушла от темы. — Филипп хороший, я его с детства знаю. Он ведь еще в программе "Шире круг записывался". Мальчик просто погорячился. Шоу оказалось неудачным, вот и сорвался на первого, кто под руку попался.

— Мальчик? Да ему, перцу болгарскому, скоро пятьдесят стукнет!

— А мне семьдесят, — кокетливо улыбнулась Светлана Борисовна. — так что для меня он совершенный мальчишка.

— Мальчиш-плохиш.

— Зачем так зло? Он поймет, одумается.

— Почему вы прощаете? — шаг Эдика сделался совсем уж черепашьим, — Разве можно