2medicus: Лучше вспомни, как почти вся Европа с 1939 по 1945 была товарищем по оружию для германского вермахта: шла в Ваффен СС, устраивала холокост, пекла снаряды для Третьего рейха. А с 1933 по 39 и позже англосаксонские корпорации вкладывали в индустрию Третьего рейха, "Форд" и "Дженерал Моторс" ставили там свои заводы. А 17 сентября 1939, когда советские войска вошли в Зап.Белоруссию и Зап.Украину (которые, между прочим, были ранее захвачены Польшей
подробнее ...
в 1920), польское правительство уже сбежало из страны. И что, по мнению комментатора, эти земли надо было вручить Третьему Рейху? Товарищи по оружию были вермахт и польские войска в 1938, когда вместе делили Чехословакию
cit anno:
"Но чтобы смертельные враги — бойцы Рабоче — Крестьянской Красной Армии и солдаты германского вермахта стали товарищами по оружию, должно случиться что — то из ряда вон выходящее"
Как в 39-м, когда они уже были товарищами по оружию?
Дочитал до строчки:"...а Пиррова победа комбату совсем не требовалась, это плохо отразится в резюме." Афтырь очередной щегол-недоносок с антисоветским говнищем в башке. ДЭбил, в СА у офицеров было личное дело, а резюме у недоносков вроде тебя.
Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
необъясним), а именно истерическими женскими комментариями. Но если б я узнал об этом от кого-то другого — непременно поверил бы: что-то случилось! нечто ужасное!
И тут я подумал: а вдруг и впрямь…
…и мне даже муторно сделалось — от страха за бедного братишку.
Я вспомнил почему-то один давний эпизод — из нашего школьного детства. Тогда я впервые испытал острый страх за беззащитного Сашу. Страх и свирепое желание: защитить, заступиться.
Мы тогда учились, кажется, в шестом классе. Мальчишки из соседнего двора сговорились как-то поколотить меня — уж не помню, за что. Их было трое или даже четверо. А попался им не я, а мой невинный братец. Приняв его за меня, они тут же стали чинить расправу. Саша никогда не умел, да так и не научился драться. Даже защищаться — и то не умел. Стоял, неловко прикрывая лицо руками, вскрикивал тоненько: «Ой!.. ой! За что?..» На его счастье, я из окна увидел — и выбежал, налетел на обидчиков, как коршун, растолкал, разогнал их всех. Они, конечно, могли бы запросто со мной разделаться, но очень уж их поразило наше зеркальное сходство с братом. Я им, вероятно, показался не близнецом, а двойником!
И позднее не раз мне приходилось заступаться за Сашу. Сам он не умел за себя постоять. Окружающий мир всегда пугал его и тревожил. Он прятался в одиночество, как улитка прячется в свою раковину. Только в мире книг он находил успокоение, в мире живых людей — напрягался и трепетал. Даже самые близкие — я и мама, — даже мы тревожили его и подавляли. Я иногда замечал, что он тяготится моим присутствием, хотя и стесняется прямо сказать об этом. А с каким облегчением он вздыхал, когда мама, устав от собственных нравоучений, оставляла его в покое! А позднее — жена, ребенок… Звонкий смех Надежды, плач маленького Никиты — все это заставляло его бледнеть и болезненно морщиться. А ведь он их так любит! Вот что самое-то печальное… Но любовь его слишком уж нежная, женственная… беззащитная.
Мимоза — вот он кто, мой братишка.
Правда, в последние годы я с удивлением обнаружил, что Саша вдруг стал проявлять ясную трезвость мысли, он с непонятной легкостью начал ориентироваться в оценке сложных житейских ситуаций, стал верно понимать скрытый смысл чужих слов и поступков. Он оказался куда проницательнее меня! Но приобретя эту мудрость и прозорливость, он внешне остался таким же пассивным.
Да, мы разные. Но есть многое, что нас объединяет. И прежде всего — это отсутствие мужского честолюбия, отсутствие жизненного азарта. Я ведь только самолюбив, болезненно самолюбив… а внешний успех, карьера, авторитет, престиж — все это меня не волнует. Скажем точнее: п о ч т и не волнует. Математиком я не стал (а ведь как пророчили!), по службе в больнице не продвинулся, даже отказался от должности заведующего отделением. Ну, а Саша — не стал официально признанным поэтом. «Зачем? — простодушно удивлялся он в ответ на мои наскоки. — Зачем суетиться, рваться в журналы, в издательства?.. Ведь Блоком я все равно не стану. Зачем же быть средненьким?» — «Откуда ты знаешь, кем бы ты стал? — злился я. — Может, был бы почище Блока!..» — «Но ведь я им не стал, — улыбался он снисходительно, — ведь не стал же? Значит — не суждено».
В подобных словах проявлялся его фатализм. Он не хотел ничего добиваться от судьбы — он просто ждал. В этом, кстати, мы были схожи. Только его фатальное ожидание было смиренным и терпеливым, а мое — раздраженным и обиженным.
…Внезапно мои воспоминания и размышления были прерваны телефонным негромким звонком — звенел «борман» (так врачи между собой называют белые аппараты прямой связи с кабинетом главного врача).
Шеф приглашал меня к себе.
Он так и сказал:
— Валентин Петрович, зайдите, пожалуйста, ко мне.
Нет, кажется, он даже вот так сказал:
— Валентин Петрович, вы не могли бы зайти ко мне, на минутку?
Да, именно так.
Словно я могу отказаться… «Нет, — сказал бы я, — неохота мне что-то к вам тащиться, Антон Трофимыч. А ну вас в баню. Если я вам очень нужен — сами ко мне и ползите, на пятый этаж». — «Как так?!» — удивился бы он. «А вот так, — сказал бы я лениво. — Неохота, и все. Лень».
Бежал вприпрыжку.
Когда-то, не так уж давно, но и не так уж недавно, в первые годы моей работы, я был заведующим отделением, а Антон Трофимыч — простым санитаром. Позднее я узнал, что до санитарской должности он успел закончить курсы столяров и плотников. Работал по специальности, как говорится. Руки сильные, кисти огромные, пальцы широкие. Кто-то ему подсказал, вероятно, что санитаром можно больше заработать, чем столяром-плотником. А может, просто в медицину потянуло… живинка в деле, так сказать. Да. Человек, который сам себя сделал. Так, кажется, говорят американцы. Или уже не говорят? Работал санитаром, закончил, вечернюю десятилетку, а потом и в мединститут поступил. Закончил. Полтора года был главным врачом какой-то районной поликлиники, а после очередной «гражданской войны», потрясшей наш дурдом, был
Последние комментарии
2 часов 49 минут назад
3 часов 7 минут назад
3 часов 16 минут назад
3 часов 17 минут назад
3 часов 20 минут назад
3 часов 38 минут назад