Пит Мелларк: «Город тысячи огней, в котором живут слабые люди» (СИ) [Вячеслав Фавик (Мартин) Профи из Второго] (fb2) читать постранично, страница - 4

сдерет с меня не меньше десяти белок. Или три индюшки! Гейл, это очень дорого!!! Лучше я куплю Прим булочку.

— Слушай и делай так, как я скажу, ты — охотница и главное ни то, что ты ешь, а то, что у тебя есть для охоты. Куртка твоего папы — раз. Свитер моего брата — два. Но тебе срочно нужны теплые штаны и новые ботинки, — Гейл говорил серьезно и строго.

Китнисс пыталась по неопытности спорить, ей тогда было всего тринадцать лет:

— Гейл, только прошла Жатва, лето наступает, а ты мне про теплые штаны говоришь???

Но Гейл Хоторн просто наотрез отказался учить девочку тому, что он умел, если она не будет его слушаться, (а она уже поняла, что уроки Гейла — залог выживания для нее, но главное — для Прим) так Гейл заставил ее сделать, как он сказал и в итоге в необычно холодном августе того года, дичи, которую подстрелила Китнисс, стало не меньше, а больше. И тем летом и следующей зимой, даже проведя полночи в лесу в начале весны, Китнисс ни разу не простудилась: благодаря отцовской куртке, купленному новому свитеру (ее она сменяла за 3 зайцев) с воротом, теплым штанам (за них она отдала целых 8 белок) и отличнейшим ботинкам (скорняк достал отличную кожу, но взял за работу лишь 3 белки, но зато попросил Китнисс отыскать в лесу кое-какие травки, по выбору матери Китнисс, искать их пришлось целых две недели, зато найдя их, Китнисс навечно подружилась со скорняком Пэйсли, найденные травы оказались средством от изжоги, от которой тяжело мучался скорняк, а благодаря Китнисс, Пэйсли здорово полегчало).

Уже осенью Китнисс осознала правоту своего напарника и говорит Гейлу:

— Ты был прав, одежда для охоты важнее даже еды.

Гейл подарил ей улыбку в 32 зуба:

— А как же? От охоты ничего не должно отвлекать. Голод, но в первую очередь: холод. Всегда слушайся меня, Кискисс и никогда не пропадешь!

Китнисс зорким взглядом охотницы определяла мгновенно: одежда в которую любят одеваться жители Капитолия, пускай и сделанная их хорошей и дорогой ткани, непрактична. Прозрачные зонты не защищают от яркого солнца, а скорее наоборот. Меховые накидки грозят всё время упасть, пускай, они и греют, но больше мешают при ходьбе. Высокие шпильки, которые капитолийки обожают, неудобны даже на гладких и ровных улицах Капитолия, красота эфемерна, обманчива и коварна. Парики, к которым женщины и даже мужчины испытывают нездоровое влечение, летом способны превратить жизнь в сущую пытку, а зимой ничуть не согреют. Красивые пуговицы могут стать причиной порчи всего костюма, зацепившись за что-нибудь. Внешний вид жителей Капитолия отличается нездоровьем, хилостью, много очень худых (молодых женщин) и, напротив, очень тучных (мужчин). Китнисс приметила даже то, что улыбки на их лицах какие-то неестественные, вымученные, как будто кто-то заставляет их улыбаться, а им хочется, почему-то, плакать.

— Красота может и убить, — подумала, наморщив лоб, Китнисс.

Ссовершенно неожиданно Китнисс захотелось поделиться своими впечатлениями. Так частенько она делилась охотничьими наблюдениями с Гейлом и тот, зная, что Китнисс никогда не говорит не по делу, внимательно не перебивая ее слушал и ничего не пропускал мимо ушей: ценные наблюдения в лесу часто бывают драгоценными.

Ментор, хотя и был оценен Китнисс как человек очень неглупый, отпадал, а вот Пит?

Китнисс повернула голову и нашла глазами Пита, стоя в другом конце вагона, сидя за столом, он внимательно наблюдал за ней. Китнисс сразу догадалась, что он давно и неотрывно это делал. Взгляд парня ей понравился, а дискомфорта она нисколько не ощутила, их взгляды встретились, перекрестились и, на какое-то мгновенье, зацепившись, образовали невидимую дугу. Китнисс сделала движение бровями, как бы устанавливая мысленную связь и негромко сказала:

— Пит, иди сюда, Посмотрим на капитолийцев вместе.

— Как, ты уже их видишь? — Пит подорвался на месте и подошел к девушке, ради которой добровольно пошёл на смерть.

— Улицы уже хорошо видны и люди, — и Китнисс, повинуюсь какому-то неизвестному порыву протянула Пита свою руку, он взял ее в свою и они так и остались стоять у окна, держась за руки и вели обмен впечатлениями.

И ментор Хеймитч Эбернети, который некоторое время назад внезапно замолчал и больше не произнес ни единого слова, неотрывно смотрел на юношу и девушку, бывших одноклассников, своих 24-х по счету трибутов, он внимательно за ними наблюдал и размышлял. И даже потерял всяческий интерес к алкоголю! Ментор все выше и выше оценивал их шансы победить в Голодных играх. Их обоих, а не одну Китнисс!

А она сама делилась мыслями с Питом:

— Смотри, как неудобно они одеваются. Как много ненужного и даже вредного. Обувь на этих, ну как же их…

— Шпильках, — подсказывает Пит.

— Да, она опасная,