Голос Тиведанского леса (СИ) [Павел Владимирович Клюкин] (fb2) читать постранично, страница - 3


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

мог бы целиться и получше, о Улль свеев!"



  "Кто ты?"- повторил вопрос Стенкиль, торопливо творя крестное знамение.- "И чего тебе нужно от меня?"



  "Люди называют меня по-разному. Кто ночной охотницей, кто вёльвой. Большинство - Той, что Помнит и Видит",- голос все время странно менялся, и невозможно сказать было, молода его обладательница или стара.- "А еще Голосом Тиведана и это тебе, конунг, кое-что нужно от меня!"



  "Ты смотришь в грядущее? И можешь рассказать об увиденном?"



  "Зажги огонь от девяти деревьев на этом камне, и пусть девять мужчин принесут девять жертв - тогда и услышишь желаемое!"



  "Опомнись, Стенкиль!"- епископ, сжимая в руке большой наперсный крест, бросился к конунгу и затряс его за плечи.- "Исчадие Ада хочет погубить твою душу, заставив совершить приношение своим темным хозяевам!"



  "Разве сила святого креста не защитит меня, как ты всегда уверял в своих проповедях? - усмехнулся тот, освобождаясь.- Вот и посмотрим, чья возьмет!"



  "Как быть, нас только восемь человек..."- но слова пропали впустую, ибо у камня уже никого не было.



  Не в обиду ему будь сказано, но Стенкиль-конунг отличался особенным упрямством, и если уж чего-нибудь вбивал себе в голову, то не было такой силы, чтобы заставила его отказаться от задуманного. Трое телохранителей были посланы набрать хвороста, оставшиеся двое отправились по тропинке с заданием привести - "Хоть из-под земли!" - еще одного человека, необходимого для обряда. Правду говоря, недоумение еще вызвали слова ночной охотницы про "девять деревьев" - как их надо было понимать, но его преосвященство посоветовал собрать ветки девяти разных лесных пород. Дескать, тогда точно ошибки не будет. Сам же он отошел к своей лошади и, пока конунг в ожидании нетерпеливо мерил шагами поляну, что-то торопливо искал в седельных сумах.



  Вскоре стали возвращаться посланные за хворостом. Сухие ветви дуба, сосны, березы, ольхи и ели были уложены в основание костра, сверху к ним добавились липа, осина, рябина и ясень. Когда приготовления уже подходили к концу, послышался торопливый стук копыт - это возвращались двое телохранителей в сопровождении закутанного в потрепанный плащ путника, чья серая невзрачная кобыла едва поспевала за рослыми боевыми жеребцами.



  Конунг коротким кивком велел незнакомцу встать у камня и хотел уже высечь искру кресалом, как епископ остановил его:



  "Сын мой, раз уж решение твое неизменно, то пусть огонь будет зажжен свечой из храма господня, а жертвой будут частицы Святых Даров!"



  "Что ж, твои слова весьма разумны, и поставленные нам условия ни в чем не будут нарушены"- согласно кивнул тот.



  Свеча была установлена на камне, и, пока один из телохранителей зажигал ее, святой отец достал из дароносицы и роздал каждому по кусочку гостии со знаком креста. Наконец, все заняли свои места вокруг камня, и долгожданное пламя взвилось к уже начавшим еле заметно темнеть небесам. По знаку преосвященного каждый из нас бросил жертву в огонь, и почти сразу с вершины холма раздался хриплый хохот.



  "А ты умен и хитер, служитель Распятого!- знакомая черная фигура замерла в десятке шагов от нас.- И преисполнен гордыни к тому же - вознамерился построить церковь в Скаре, как надгробный памятник себе! Что ж, каменная гробница с надписью "Адальвард" обретет себе постояльца не позднее, чем через две луны."



  "А у тебя, конунг, впереди только два урожая, и правая рука его,- тонкий палец ведьмы указал на давешнего незнакомца, - положит камень в могильный холм последнего из Стенкилей. Прощай!"



  - А что же дальше? Сбылись ли предсказания? - по мере рассказа все больше и больше присутствующих завершали собственные разговоры и присоединялись к слушателям, а потому нетерпеливые вопросы Гудрун прозвучали в напряженной тишине особенно громко.



  - В том-то и дело, что нет,- отец Римберт сделал большой глоток и улыбнулся смущенно опустившей глаза девушке,- совсем ни одного.



  Епископ Адальвард спустя короткое время покинул нас, вернувшись в Бремен, где и окончил свои дни через несколько зим.



  Стенкиля-конунга, так и не дождавшегося второго урожая, похоронили уже в начале следующего лета.



  Но главным доказательством лживости порождения Тьмы был как раз встреченный бродяга - чуть позднее все мы увидели, что у него нет правой руки. Никто не заметил этого сразу только потому, что он скрывал увечье под плащом!



  * * *



   Наутро священник, сопровождаемый хозяином, вышел