Неповиновение [Наоми Алдерман] (fb2) читать постранично, страница - 75

жизненные трудности, что мы не должны пытаться разгадать таинственные знаки и чудеса. Мы учим, что наш собственный выбор наиболее ценен, даже если Бог говорит, что наш выбор неправилен. Мы учим, что мы можем спорить со Всевышним, не повиноваться его заповедям и по-прежнему услаждать его своими действиями. Мы учим о милосердии Всевышнего, которое шире, чем мы можем представить.

Ведь на этом история не заканчивается. Мы читаем, что позже Рабби Натан встретил во сне пророка Элияhy. Он спросил у пророка: «Что сделал Всевышний, когда Рабби Йеошуа сказал, что не Небесам устанавливать закон?». И Элияhy ответил: «Всевышний посмеялся и сказал: «Мои дети победили меня»».

Бог дал нам этот мир, Он дал нам Тору. И, как хороший родитель, как любящий отец, Он с радостью отпустил нас на волю. Не Небесам творить закон.

* * *

На кладбище собралась небольшая толпа — из сорока или пятидесяти человек, намного меньше, чем на хеспед. Прошел год со смерти Рава, и пришло время поставить надгробие там, где покоится его тело. Церемония проста; она не продлится долго.

Ронит вернулась в Хендон по этому случаю. Она смотрит вверх, на бледно-голубое утреннее небо с белыми и серыми полосами, и думает о том, как всего лишь днем раньше она летела на самолете. Это было утром. Когда самолет пролетал над Атлантическим океаном, ей приснился странный сон, но она, скорее всего, не станет никому о нем рассказывать. Это только между ней и утром.

Она держит младенца, которому почти три месяца. Они назвали его Мойше — в честь ее отца. Она еще не решила, представляет ли для нее какую-то фрейдистскую важность тот факт, что она держит малыша, названного в честь ее отца, но она об этом не переживает.

Эсти и Довид стоят на каком-то расстоянии друг от друга и оба смотрят прямо, а не друг на друга, как будто в каком-то момент могут понять, что подошли слишком близко к незнакомцу, и отойти друг от друга. Но они остаются вместе, и когда Эсти делает шаг вперед, Довид следует за ней. Наблюдая за ними, Ронит думает о тех парах, которые остаются в браке, даже если один из партнеров меняет пол или сходит с ума. Она знает, что есть в этом что-то покровительственное, но пытается с этим смириться.

Эсти тоже наблюдает за Ронит. Она думает о том, что Ронит кажется чем-то меньшим, чем раньше. Она не стала чем-то меньшим, Эсти знает это, но раньше она казалась чем-то слишком большим. Когда-то Эсти думала, что в лице Ронит — весь мир, а сейчас это всего лишь лицо. Она благодарна за это, благодарна за эту перемену, потому что больно видеть целый мир в лице, не принадлежащим тебе, всегда отворачивающимся от тебя.

В лице Довида она тоже не видит целый мир, но она понимает, что это лицо лучше, чем казалось. Он добр и имеет удивительно хорошее чувство юмора. Это далеко не все, но этого достаточно, чтобы этот путь не был неприятным для нее. Она думает, что, будь у нее возможность сделать выбор снова, вернуться на много лет назад, она все равно выбрала бы то же самое. Она в этом абсолютно уверена. Эсти понимает, что также она уверена насчет многих других вещей, как будто в ее сознании рассеялся туман. Она часто удивляется этой мысли: все хорошо. Все хорошо.

Конечно, кажется, будто за год все прояснилось. За год небольшая толкотня в животе превращается в младенца — крохотного, с ясно-голубыми глазами и хваткими ручками. За год могила заново обрастает травой. За год горе перестает быть таким глубоким; то, что когда-то шокировало, становится привычным; то, о чем говорили постоянно, становится неинтересным.

Спустя годы все кажется таким простым. Но человеческая жизнь идет не по годам, а медленно, день за днем. Год, может, и прост, но дни, несомненно, трудны.

Итак, прошел год. Могила Рава заросла травой, а сын Эсти и Довида щурится от осеннего солнечного света. Но год не был легким. Были те, кто ушел из синагоги Рава: некоторые — с шумом и в суматохе, другие — тихо и незаметно, посреди двух Шаббатов. Был шепот, и был крик. Эсти и Довида реже, чем раньше, приглашали на Шаббатние трапезы. Некоторые — правда, их было не так много, как Эсти и Довид опасались, — придумывали отговорки тому, почему избегают их. О них все еще сплетничают в Хендоне, но не так часто, как когда-то.

И все же все хорошо. Некоторые вещи вполне возможны. Некоторые навечно останутся невозможными. Но в пределах того, что возможно, можно жить. Оставшиеся в синагоге люди начали ценить работу Эсти и Довида. Эсти произносит речь на церемонии по установке надгробия, что уже случалось несколько раз за прошедший год. Пару простых слов возле могилы Рава — и все. Присутствующие улыбаются и благодарят ее за ее мысли.

Эсти и Довид купили телескоп. С наступлением темноты, когда ребенок засыпает, они ставят телескоп у открытого окна спальни и по очереди наблюдают за лунными кратерами. Они находят далекие звезды и называют друг другу их имена, например, Арктур или Ригель, словно это тайный сигнал. Сигнал означает: я все еще здесь.

* * *

Прошлой ночью мне