Сдаюсь, любовь! [Лорен П Ловелл] (fb2) читать постранично, страница - 2


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

я не выношу жалость. ─ Я отвожу глаза от него. ─ Особенно от тебя, ─ шепчу я. Чувствую, как будто кирпич за кирпичом, медленно рушится моя надёжная крепость. Ощущаю себя обнажённой и беззащитной. Больше всего в жизни ненавижу это чувство уязвимости. Я борюсь с желанием вернуть назад свои стены, это реакция, отточенная годами.

Он тяжело сглатывает и отводит взгляд.

─ Ты же знаешь, что я не могу этого обещать. ─ Он прав. Я не могу ожидать, что он ничего не почувствует, и тем более не могу просить об этом.

─ Ладно, может, хотя бы попытаешься? ─ Он быстро кивает головой.

Я сжимаю губы и пристально смотрю на обивку дивана. С чего начать? Господи.

─ Когда мне было пять лет, мой отец погиб в автокатастрофе. Знаешь, до тех пор мы были просто нормальной семьёй. ─ Как только приходят первые слова, я уже не могу остановиться. Я должна выплеснуть всё это, мне нужно, чтобы он знал. ─ Когда папа погиб, всё изменилось. Я думаю, что он действительно был любовью всей жизни моей матери. ─ Я смотрю на него. Тео полностью сосредоточен на мне. ─ Когда его не стало, она как будто умерла вместе с ним. Она перестала жить, перестала заботиться... и о себе, и о том, что её окружало. Её механизмом преодоления проблем стал алкоголь. Она не могла прожить ни дня без выпивки. Я думала, что она будет печалиться, потом, в конце концов, справится с этим горем, и всё наладится. И поэтому, с оптимизмом, который присущ только детям, я ждала, когда всё изменится к лучшему. Но этого так никогда и не случилось. ─ Я глубоко вздыхаю, вот тут моя история приобретает зловещую окраску.

Тео нежно касается моей щеки.

─ Всё в порядке, Сладкая. Помни, ничего из сказанного тобой не сможет изменить мои чувства к тебе. ─ Он улыбается. Я молю Бога, чтобы это было правдой.

─ Когда мне было восемь лет, она познакомилась с Шейном, ─ выпаливаю я. Один звук его имени заставляет меня чувствовать себя физически больной. ─ Она подцепила его в каком-то баре. Он был каким-то тридцатилетним коммерсантом с растущей карьерой. Она была одинокой нетрезвой женщиной с большим банковским счетом, благодаря страховке, полученной ею после смерти нашего отца. Спустя два месяца он переехал к нам. Первое время он не обращал на нас никакого внимания. Мама всё ещё кормила нас, как-то заботилась о нас, а потом всё быстро покатилось под гору. ─ Я замолкаю, отчаянно пытаясь сохранить свою решимость. Тео — самое хорошее, что случилось в моей жизни. Иногда он бывает задницей, но он заставляет меня чувствовать себя красивой и особенной, а ещё неприкасаемой. Он смотрит на меня, как будто я для него весь мир. Но во мне есть эта грязная и уродливая часть, которую я никогда не хотела показывать ему, и сейчас чувствую, что настежь распахиваю своё сердце, поэтому он может хорошо рассмотреть всё. Я должна доверить ему эту боль. Должна верить, что он любит меня достаточно, чтобы принять моё ужасное прошлое. Я смотрю ему в глаза. ─ Шейн оказался далёк от образа, созданного им первоначально. Он оказался жестоким козлом со вспыльчивым характером и склонностью к насилию. Джейн стала его персональной боксёрской грушей. В течение следующих трёх месяцев её ежедневное употребление алкоголя стало чуть ли не ежечасным. Она физически не могла протрезветь. Однако никогда не пыталась выгнать его. ─ Мне приходится усмехнуться. Хотя кто купится на это? Слабость ─ это яд. ─ И когда она стала находиться в пьяной отключке по двадцать часов в день, тогда он переключился на Гарри и меня. ─ Я смотрю на Тео, его челюсть так сильно сжата, что кажется, будто мышца в его щеке вот-вот выскочит. Я молча наблюдаю, как он пытается осознать ситуацию. У меня были годы, чтобы справиться с этим, и я всё ещё злюсь, не из-за себя, а из-за Гарри. Самое ужасное в жизни — знать, что человеку, которого вы любите, причинили боль. Я это испытала на собственной шкуре.

─ Всё в порядке, ─ тихо говорит он. ─ Продолжай.

Я не хочу рассказывать ему все эти ужасные вещи, но ему нужно понять. Мне нужно, чтобы он знал. Может быть, это эгоистично, и я не могу объяснить, почему, но хочу, чтобы он знал. Я не могу продолжать бегать и сражаться с ним. Я хочу остановиться... с ним.

Поэтому я рассказываю ему о своих кошмарах наяву.

─ Это продолжалось годами. Бóльшую часть времени Гарри пытался заслонить меня от Шейна. Он так сильно избивал его, и так много раз. ─ Мой голос ломается, и я вонзаю ногти в ладони, чтобы остановить застарелую боль, которая пытается вырваться на поверхность. Сейчас не время. Сдерживаю воспоминания об избитом теле Гарри и стараюсь сосредоточиться на Тео. Его взгляд смягчается, он протягивает руку и мягко гладит меня по щеке. Я опускаю глаза. Сейчас не могу принять его жалость. Мне ненавистно это. С моей стороны нечестно просить его не испытывать жалость, но я, бл*дь, ненавижу когда на меня смотрят так.

Я отстраняюсь от его прикосновения и отворачиваюсь, не в силах принять его сочувствие. Продолжаю говорить, слова льются из меня потоком боли и гнева:

─ Когда