Taking advantage of you (СИ) [verter_osot] (fb2) читать постранично, страница - 19

уж.

— У нас завтра дежурство.

— Ага. Что, поменяться хочешь? С кем пойдешь, с Саймоном? С Норт? Она тебя не любит, знаешь ли.

«В отличии от некоторых» — это была настолько смешная мысль, что он прыснул просто Коннору в затылок. И Коннор пошевелился и повернулся к нему лицом. Одеяло смялось, Гэвин совершенно запутался в своих руках, Коннор лежал напротив, ухо прижато к подушке, волосы смялись, выражение лица трудно понять. Слишком близко. Гэвин об этом не просил. По крайней мере, не этой ситуации, не в таких выражениях, не после того, как он сказал, что они больше не будут ебаться.

Черт, блядь, сука, это была такая унизительная лазейка, но теперь и ее у Гэвина больше не было.

— Я сказал, что не собираюсь заниматься с тобой сексом, но это не значит, что я не собираюсь с тобой дежурить.

Он был серьёзен, господи боже. Ну почему у Гэвина все обязательно должно быть так неебически сложно? Он выплюнул, перед тем как решил подумать:

— Чего ты хочешь услышать? Ладно? Ладно?! Так вот ладно! — может быть, думать вообще было не слишком хорошей идеей, лучше все отдавать на откуп языку.

Он вскочил. Сел на кровати, отвернулся, спустил ноги вниз, тяжело дыша.

Блядь, блядь, блядь, как же это было тупо. Какой же он был тупой. Нахера он пришёл вообще?

Коннор сказал негромко:

— Ты бы ему понравился.

— Чего?

Кому, блядь, что ты несешь, господи?

Сердце у Гэвина пропустило удар, когда ему показалось, что он понял. Он повернулся, поджав под себя одну ногу, вцепился в носок пальцами и быстро спросил:

— Другому Коннору?

— Да.

— Почему?

Коннор пожал плечами.

— Это иррациональное чувство.

Они смотрели друг на друга пару секунд. Гэвину хотелось разобрать у Коннора на лице что-нибудь вроде сожаления. Или растерянности. В полумраке трудно было понять, что у него с лицом.

Гэвин медленно, осторожно опустился обратно, и теперь они лежали снова лицом к лицу и смотрели друг на друга, колючее одеяло все еще спутанное между ними. В комнате было жарко и темно. Ему показалось, что это самое время для глупых предложений, или для глупой правды, и Гэвин тихо сказал:

— Я хочу тебя поцеловать.

Он считал, сколько раз сердце успеет удариться о ребра, пока Коннор откроет рот (восемь).

Коннор тихо ответил:

— Я не хочу, чтобы ты меня целовал.

Они просто смотрели друг на друга, пока у Гэвина не заложило уши и не запекли щеки.

Нет, конечно же нет.

Конечно же.

— Я знаю, — Гэвин сглотнул. Не то чтобы у него было припасено много вещей, которые он мог бы сейчас сказать.

Ему хотелось взаимности, ему хотелось ответной реакции, ему хотелось, чтобы Коннор видел его — и хотел его, на постоянной основе, даже в ошеломляюще глупой ситуации, типа тупых необязательных объятий после взаимной дрочки. Тупых необязательных поцелуев. Тупых необязательных прикосновений. Он хотел, чтобы они были тупыми и неловкими вдвоём. Чтобы каждая его кривая попытка влезть в чужую жизнь не натыкалась на стену равнодушия, чтобы каждая его кривая ласка не вызывала сопротивления.

Чёрт, почему все всегда так сложно?

Может, им стоило разбрестись в разные стороны и никогда больше не видеться. Америка огромна, особенно если у тебя нет машины, такой, чтобы была в рабочем состоянии.

Он сказал:

— Отвернись, — и толкнул Коннора в плечо, несильно, фамильярно скорее. Коннор не пошевелился. Его глаза, тёмные и блестящие в полумраке, смотрели внимательно, — Нам нужно выспаться. Ну, знаешь, перед дежурством. Так что давай. На бок.

Коннор смотрел.

— Или знаешь что, если нам уж так не спится нхя, может, не знаю, пойдём покурим?

Жизнь его ничему не учила.