Не теряй головы (СИ) [Фрея Пириамова] (fb2) читать постранично, страница - 6

шина. В панели со способностями у Чжоу стали отображаться боевые таланты Крысавчика, и в целом геймплей был как за него. Только она не прихрамывала и действовала более хитро, часто не слушаясь игрока.

Уинстон оказался в команде со «стервятником», но против неё. Глядя на разрушения и кровожадные атаки, которые начала сеять Мэй, учёный вспоминал игру нормального Джеймисона (хотя кто бы в его «нормальном» состоянии назвал мастера-подрывника нормальным?) и задавался вопросом: что лучше – образованный безумец, каким сейчас стала Чжоу, или безумный дурак, каким был Крысавчик? Отвечал он себе словами старого доброго Шекспира: «Мириться лучше со знакомым злом, Чем бегством к неизвестному стремиться!» – убеждаясь, что всё-таки лучше было бы вернуть всё на свои места. Только как это сделать, когда пациенты покинули палату и стали доступны для вызовов в бой?

Разумному примату было тяжело исполнять приказы игрока и одновременно следить за пациентами, однако ему всё же удалось заметить кое-что необычное: когда Чжоу один раз неосторожно применила мину, то сама подорвалась на ней и потеряла половину здоровья. Самое страшное было в том, что при полученных ожогах Мэй и не заметила этого – настолько погрузилась в бой. Уинстон ощутил, как вся его обезьянья душа похолодела от мысли, что же будет, если она подорвётся на своей же ульте. Из-за странных изменений в игре не погибнет ли насовсем, а не на время, как обычно? Проверять длительность её смерти учёный не желал.

Атаки подрывника всегда хорошо купировались атаками Мэй, поэтому Уинстон постарался отыскать Крысавчика.

– Джеймисон! Послушай! Я заметил, что у Мэй нет иммунитета к взрывчатке! Надо защитить её от самой себя до конца боя! Блокируй её атаки! А я тебя прикрою. И сам будь осторожен со своими атаками, не смей умирать!

Игрок, управлявший Крысавчиком, на несколько секунд выпал из боя, пытаясь понять, что он сейчас услышал. Игравший за Уинстона, напротив, не слышал слов своего персонажа, потому что выключил звук в игре и наслаждался музыкой, которую сам поставил на компьютере.

Джеймисон еле заметно кивнул Уинстону, дав понять, что услышал его и всё сделает.

И стал делать что мог. Только выяснилась забавная штука: его ледяной бластер не может нанести урона Мэй, а её гранаты, мины, капканы и шины – навредить ему. У обоих сохранился изначальный иммунитет к своему же оружию. Плюс, когда они атаковали друг друга, то начинали мерцать, и это говорило о нестабильности работы их кодировки. «Стервятник» подумал: если такое происходит при базовых атаках, что же может случиться при использовании героических способностей?

Невозможность нанести урон Чжоу, как и получение урона от ульты «Вьюга», разочаровала игрока Крысавчика, поэтому скоро он вышел из боя. Чем сильно обрадовал Уинстона: теперь Джеймисон был более свободен в своих действиях.

Дальнейший бой выглядел примерно так: Мэй пыталась отделаться от навязчивого «стервятника», который преграждал ей путь ледяными стенами и заморозкой выводил из строя её мины и капканы, а Уинстон по мере возможности был ангелом-хранителем Крысавчика, прикрывая его от атак других героев. Много раз погибал при этом сам, но чаще всего – от гранат китаянки, которая вымещала свою злобу на соперниках, не имеющих иммунитета к взрывчатке. Могла бы она атаковать своих союзников – несомненно, досталось бы и им.

Безумие и хаос, рождаемые Чжоу, напоминали Уинстону о лунном бунте его сородичей. Как тяжело было смотреть на их кровожадность, так и на зверя, в которого превратилась из-за травмы головы умная скромная девушка, смотреть было невозможно. Учёный поклялся себе разобраться в её амнезии и найти лекарство. Пережить бы только это сражение и засадить больную обратно в палату, чтобы игроки больше ей не управляли. Что же до Крысавчика, то Уинстон благодарил небеса, что теперь с ним хоть можно скоординировать действия. Раньше этого и представить было нельзя: мастер-подрывник был неуправляем и действовал только по своему настроению. Учёный примат поймал себя на мысли, что если амнезию обоих удастся вылечить, то он будет даже скучать по теперешней адекватности Джеймисона.

Трижды «стервятник» не давал Мэй взлететь вверх на минах, вызывая у неё дикий приступ раздражения, из-за которого её лицо покрывалось багровой краской, а разум просто начинал отказывать. После третьего раза пришлось спасаться от неё ледяной стеной.

– Не стой на пути, – прошипела Чжоу Джеймисону сквозь стену, и глаза её горели таким разрушительным огнём, что соперник удивлялся, как только этот взгляд не прожигал лёд. «Стервятник» начал восхищаться её упоением битвой, которое казалось иногда каким-то знакомым, и отчасти был растроган её беззащитностью перед своими же атаками. От таких смешанных чувств ему даже захотелось отважиться пригласить после боя подрывницу на