Пьяный призрак и другие истории (ЛП) [Arlo Bates] (fb2) читать постранично, страница - 51


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

меня, что это кажется неправильным. Признаюсь, до того, как вы вошли, я подумал, что если бы был южанином, воспитанным в традициях Юга, ощущающим горькое чувство поражения, они озлобляли бы меня, доводили до безумия; несмотря ни на что, я навсегда остался бы верен Югу. Война закончилась. Юг понят. Он удостоен чести за невероятную храбрость, с которой отстаивал свои убеждения. Но к чему продлевать боль? Зачем относиться к этим реликвиям так, чтобы подпитывать неверное убеждение, будто Союз - это только наша страна, а не принадлежащая на равных Северу и Югу?



   - Потому что этого требуют погибшие, - быстро ответила она. - Потому что этого требует справедливость: чтобы мы помнили, какие они были доблестные и храбрые, какие благородные и верные своим убеждениям.



   Он покачал головой и вздохнул. Она видела слезы в его глазах и не пыталась скрыть свои.



   - Неужели вы забыли, - страстно произнесла она, - что дед вашего сына, - отец вашей жены, - был одним из достойнейших людей? Вы хотите, чтобы его вспоминали только как мятежника, потерпевшего поражение? Говорю вам, если бы мы не собрали эти реликвии, орошенные и пропитанные кровью наших павших, разве Небо не обрушилось бы на нас? На Севере вы называете этих людей мятежниками; но на Юге нет ни единой лужайки, на которой бы трава не шелестела над их могилам, и ветер не шептал бы, называя их героями и патриотами! И пусть этого не достаточно, - она обвела рукой зал, - но этот мемориал, - самый лучший, какой мы только могли воздвигнуть в их честь.



   Он сделал шаг вперед и протянул к ней руки. Она не пошевелилась, и он опустил их. Немного поколебался, затем отступил.



   - Наверное, все так и есть, как вы говорите, - печально произнес он. - Даже если бы я в чем-то обвинял вас, женщину Юга, то не смог бы сказать этого здесь. Но вы забываете, - добавил он, понизив голос, - что женщины Севера тоже страдали. Я рос посреди горя, оборвавшего жизнь моей матери, убившего ее. Вы считаете, что я мог бы обвинить ни в чем не повинного отца Луизы? Впрочем, мне не хочется говорить о себе, поскольку я знаю, кто вы. Я не стану вам больше мешать; но мой маленький сын, носящий имя вашего мужа, с глазами его матери, разве он в чем-то повинен перед вами? Я не поведу его сюда сам, но я могу попросить кого-нибудь привести его сегодня сюда, повидаться с вами, чтобы, вернувшись, сказать Луизе, что вы поцеловали его и дали ему свое благословение. Горе отняло у него другую бабушку.



   Ей показалось, что она не сможет больше вынести ни одного произнесенного им слова. Она вся дрожала; она подняла руки, жестом умоляя его замолчать. Материнская любовь к Луизе, терзания ее одинокого сердца при одной мысли о никогда не виденном ею прежде внуке, с кровью мужа, текущей в его венах, горе прожитых лет и верность старым идеалам, терзали и рвали ее на части, подобно стае волков. Она огляделась так, словно искала возможности убежать, вырваться из ситуации, оказавшейся такой страшной. А потом увидела, что ее зять смотрит на нее с бесконечной жалостью и печалью.



   - В таком случае, - сказал он, - мне остается только попрощаться.



   Но она рванулась вперед, словно высвобождаясь из цепей, бросилась ему на грудь, и неизмеримо долгое, горькое прошлое хлынуло из нее потоком горячих слез.



   - О, сын мой! Мой сын! - рыдая, воскликнула она.







<p>


 </p>