Дневник сумасшедшего [Юлия Олеговна Боримская] (fb2) читать постранично, страница - 3

рассматривая психов, этот дневник был бы у тебя.

Девушка ничего не ответила, но продолжила смотреть на напарника, испепеляющим взглядом.

- Вчера врачи передали. У неё в палате нашли. Сказали, может, нам поможет.

Следователь задумалась, но её вновь перервал голос Брауна.

- И да, ещё. Сегодня родители должны заехать в участок, подписать, что они не имеют никаких претензий к нам и больнице.

- Значит, ты веришь в то, что девочка это сделала по своей воле?

Лицо Брауна выражало недоумение, которое он тут же скрыл, напористо ответив:

- А у тебя есть другие предположения? Тем более экспертиза подтвердила, что не было следов насилия. Её никто не трогал.

- Да, она сделала это сама. Но, никто не отменял психологическое насилие. Вдруг, её заставили это сделать?

- Всё гениальное – просто, Элисон. Зачем тратить время на то, что и так очевидно.

Наш спор перервал стук в дверь.

Глава 3. «Заботливые» родители

В проеме двери показались две фигуры.

- Вы родители Кэтлин? – догадалась следователь, на что ей кивнули, вместо ответа.

Женщина, с золотыми волосами, которые блестели от солнечных лучей. И статный мужчина, с ярко-голубыми, как небо, глазами.

«Точно, как у Кэтлин на фото» - подумала Элисон, глядя на них.

- Нам сказали, нужно что-то подписать – начал отец девушки.

- Да, если вы не имеете претензий к врачам, и подтверждаете, что ваш ребенок мог покончить с собой, то мы закрываем дело.

- Хорошо, где ставить подпись?

Элисон опешила от такого напора и решительности. Брауна же это никак не смутило.

- Эм, секунду.

Мать девушки стояла неподвижно, и ни один мускул на её лице не вздрогнул. Однако и отец не выглядел убитым горем. Будто они говорят не об их дочери, а о ком-то животном, к которому они не имеют никакого дела.

Элисон протянула родителям доставшие из комода бумаги. Они, по-очереди подписали их.

- Это всё? Если больше ничего, прошу нас извинить. Мы очень спешим.

Элисон растерялась от такой хладнокровности. Пусть она работает в сфере полиции не так давно: около пяти лет. Но, видеть такое безразличие к собственному ребенку, ей приходилось впервые.

Всё, что смогла сделать девушка в состоянии шока – кивнуть. Браун пошел провожать родителей. Когда он вернулся, произнес:

- Ну, вот и всё. Дело закрыто, осталось только некоторые бумаги подписать. Они, кстати, отказались её вещи забирать. Так что, дневник можно выкинуть.

- То есть тебя вообще ничего не смутило? – недоумение девушки переросло в ярость.

Он вопросительно посмотрел на девушку, а та продолжила:

- Их поведение. Как-то не очень похоже, что они страдают. Им, как будто безразлично.

- Ты им в душу заглянула, чтобы делать такие выводы? Каждый переживает по-разному, Элисон. Кто-то рыдает днями напролет, а кто-то загружает себя работой, пряча свою скорбь под маской безразличия. Это не значит, что они ничего не чувствуют.

Слова Брауна заставили девушку задуматься. Ей не приходилось испытывать боль утраты, поэтому ей неведомо это чувство. Она не знает, как повела бы себя на их месте.

Весь день Элисон провела в двояком состоянии. С одной стороны её напарник прав: вместо того, чтобы мучить себя пустыми догадками, нужно заняться другими делами. Помочь людям, которые действительно в этом нуждаются. Но что-то девушке не давало покоя, что-то внутри подсказывало, что всё не так просто, как кажется.

Вечером, незаметно забрала дневник, пока напарник куда-то вышел. Собравшись, девушка направилась домой.

У Элисон не было мужа или детей. Она с этим не спешила. У неё была любимая работа, которая занимала первое место в её жизни.

Придя домой, и, переодевшись, девушка сразу принялась читать дневник. Она не была голодной или была так заинтересована, что не чувствовала голода. Сейчас важнее добиться правды, узнать истину.

«Сегодня родители впервые за долгое время приехали ко мне. Наша встреча длилась ровно минуту. И хоть дни я здесь не считала, чувствовать, как протекает время, ещё не разучилась.

Они привезли мне блокнот. Я уже и забыла, что просила их это сделать. Но, контроль никто не отменял. Придется вырывать и прятать страницы, на всякий случай. Зато так я смогу вести дневник.

Я скучаю по детству. Меня часто оставляли в деревне, с дедушкой. Он жил один, его жена – моя бабушка, умерла ещё до моего рождения. Он был единственным из старшего поколения. И сейчас, я как никогда понимаю, что такое одиночество. Как же тяжело ему было, а я всё время ныла, что хочу домой, к маме. Мне не хватает этого. Общения, самого обычного общения».

За время