Архивы Инквизиции: Инцидент при Драконьем Клыке [Baltasarii] (fb2) читать постранично, страница - 2


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

дворовые», — всплыли в памяти слова из «Описания нежитей и тварей, душ человеческих жаждущих». Значит тварь не одна. Выманивает, да. Курт спокойно, с профессиональным интересом, посмотрел на потрошителя. Потрошитель посмотрел на Курта и скрипнул челюстями. Ситуация складывалась патовая. Скелет будет тут стоять столько, сколько потребуется. Купол, заряжаемый через посох жнеца, который вертикально парил между палаткой и кострищем, Курт мог поддерживать бесконечно долго. Конечно, если не отвлекаться на такие «маловажные» вещи как пища и вода.

Мысленное усилие — и по телу пробежал привычный озноб, эмоции угасли, потеряли остроту, оставив чувство абсолютного, всепоглощающего покоя. Время замедлилось, окружающие краски выцвели, как поздним вечером, угасли звуки. Ну, здравствуй, Тень[1]. Плавным шагом жнец скользнул в сторону скелета, перехватив по дороге посох. Купол, издав тихий звон, пропал, и потрошитель по инерции шатнулся вперед.

Посох жнеца — произведение искусства. Металлический заостренный конец можно использовать и как надежную опору, и как колющее оружие. Увесистый двухметровый гладкий шест из заговоренной сумеречной древесины в верхней трети изгибался резными позвонками. Оголовье же выполнено в виде человеческого черепа из цельного куска горного хрусталя, и неплохо дробило кости. Кроме того по желанию жнеца череп мгновенно выпускал широкое туманное лезвие, и тогда посох превращался в самое грозное оружие ближнего боя, известное в мире — косу жнеца.

Это самое лезвие и принял на грудь неудачливый потрошитель, когда Курт поймал его на встречном движении. Не успели еще две половины, уже окончательно упокоенного скелета, упасть на землю, как Курт, продолжая замах, вогнал лезвие в землю, упокоив второго потрошителя, спрятавшегося в высокой траве. С левой руки жнец, обернувшись, небрежно стряхнул печать[2]тлена[3]на третьего скелета. Скелет, как раз, летел в сторону Куртовой шеи, раззявив неожиданно большую зубастую пасть и, встретившись в полете с клубящейся тьмой печати, рассыпался прахом.

Курт оглядел кучки праха на траве. Подошел к еще копошащимся половинкам первого потрошителя, и, начертав тому на лобной кости печать безвременья[4], отсек череп и убрал его в походный мешок. Проверил окрестности чутьем жнеца и, спокойно выдохнув, погасил посох. Пора собираться, завтракать и в дорогу. Нужно разобраться с тем, что происходит в этой местности. Потрошители не имеют свойства вызревать спонтанно, на деревенском кладбище. Кто-то их призвал, подготовил, напитывал силой. Или что-то. Ответы жнец собирался узнать в ближайшей ратуше, которая имелась на всю округу только одна. Маленький город, или большая деревня, Драконий Клык ждет его, Курта, явления. И явление грядет, трепещите селяне. И селянки, да.

Когда солнце поднялось в зенит, Курт стоял на главной площади Драконьего Клыка. Такое колоритное название селище получило от относительно недалеко расположенной скалы, торчащей вертикально на высоту саженей пяти-шести, и напоминало, по мнению Курта, совсем даже не клык, а кое-что пониже. И не менее драконье, да. Где-то там, на вершине каменного… клыка, располагался вход в пещеру, в которой, по легенде, в древности жил дракон. Дракона извели древние же герои, а… клык остался. Остальные же деревни в округе, за неимением интересно залегендированных предметов ландшафта, носили более прозаичные названия, такие как Гнилые Горшки или же Дырищи. Несмотря на пафосное название, деревня представляла собой часто встречающийся выкидыш большого села, согрешившего с маленьким захолустным городком. В наличии имелись: частично мощенные улицы; много самых обычных деревянных подворий, плавно переходящих к центру городка в двухэтажные баракообразные жилища для шахтеров; небогато, но опрятно одетые редкие горожане. Этакая помесь пограничной заставы и шахтерского городка. Ну, и вездесущий запах сена и навоза, куда же без этого атрибута, да.

Ратуша Драконьего Клыка представляла собой замечательный образчик деревенской архитектуры, то есть отличалась от большого сарая только наличием резных наличников на редких оконцах и башенки. Ну какая же ратуша и без башенки-то? Монументальные двери, тоже драконьи — судя по размерам, были заперты на засов. Снаружи. А сам засов приколочен гвоздями к дверной коробке. Сняв капюшон дорожного плаща, Курт почесал затылок. Безотказное средство подсказало, что нужно брать языка. Оглядев небольшую, но такую главную, площадь, Курт остановил взгляд на кучке детворы, играющих во что-то на пыльной деревянной мостовой. Дети гоняли двух здоровенных, отливающих металлом жуков по импровизированной арене. Нещадно галдя, постоянно двигаясь и пихаясь, ребятня воображала то ли ипподром, то ли гладиаторские бои.

— Кхм, — сказал Курт, подобравшись поближе. Дети продолжали увлеченно заниматься своими делами.