Да здравствует Герберт Уэллс! [Андрей Арсланович Мансуров] (fb2) читать постранично, страница - 2


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

мордочку скорчить обиженно-удивлённую, словно у суслика какого, и скривиться, отскочив от его торчащего пуза, будто от надувного матраца:

– Поосторожней можно? – писклявых ноток в тон подбавить не забыл.

Придурок остановился. Оторвался наконец от планшетника. Ткнул в «выкл». Виртуальная коробочка с ладони исчезла. Жиртрест окинул меня оценивающим взором крокодила, перед которым вдруг прямо с неба плюхнулась жирная курица. Прищурился. Даже вынул наушники из ушей. Презрения в голосе не заметил бы только полный идиот:

– Смотреть надо, куда прёшь, ты, недоумок-недомерок!

– Вот ты и смотри! Ты же – «большой и сильный»!

– Да, я сильный. И всякую мелюзгу прибабацанную замечать первым не обязан! Нужно было обойти меня. Да, кстати, дебил. Ну-ка, извинись! Ты сбил меня с настроя!

– С чего-чего? – делаю вид, что и напуган его грозно возвышающейся надо мной фигурой, и одновременно не хочу совсем уж потерять лицо, сразу отступив и задрав кверху лапки, – С настроя? А ходить не по центру дороги тебя мама с папой не учили? Или ты – пуп земли? И вообще – это ты на меня первым налетел. Вот и извиняйся!

– Ха-ха-ха! – Ржёт он, как в боевиках: презрительно и противно. Может, репетировал перед зеркалом?И вижу я, что никто ещё его не учил, как положено. Тем приятней. Значит, сегодняшний урок спеси-то с него посбивает… Вот и славно. – Будет мне ещё всякая моська указывать… Пошёл вон, козёл вонючий, и скажи спасибо, дятел недоделанный, что я сегодня добрый. А то проучил бы, как положено учить дебилов!

А туго у него со словарным запасом. Повторяться начал.

– Ой-ой-ой, как мы заговорили! Расхвастался тут, а у самого жир стекает тоннами из-под брюк прямо в носки. Небось, уже болеешь зеркальной болезнью? И жеребца своего в туалете достаёшь только на ощупь? И он – того? Всегда на полшестого?

Сразу увидел я, что эта стрела попала в цель. Потому что вспыхнуло, словно перезрелый помидор, лицо моего в миг разъярившегося голубчика, и рот перекосила гримаса:

– Ах ты, быдло вонючее, сопляк в рванье! Голытьба нищебродская, ещё прикалывать меня будешь? Ну так получай, что причитается!..

Вот тут он и выбросил мне в челюсть свою правую, логично полагая, что такой тощий, и действительно непритязательно одетый типчик лет тринадцати на вид увернуться от явно единственно отработанного движения не успеет.

Ну так я и не стал.

И вот он, «пуп земли», красавчик, богач, обладатель эксклюзивного продвинутого наладонника, и прочих навороченных примочек и прибамбасов, корчится у моих ног.

Всё, как и положено: так называемая грубая сила (Ну, и, понятное дело, справедливость!) снова торжествуют! Как в старые добрые времена первобытных людей! И всяких там богатырей-витязей. «Добро должно быть с кулаками!»

Почувствовал ли я удовлетворение?

Хм-м…

Пожалуй. Но – только на краткий миг.

А именно – в тот момент, когда мой кулак въехал в его дряблое тело, не встретив там, как и предполагалось, ни малейших следов мыщц пресса. И ещё – когда его вырвало. Чувствовать, что твой удар достиг цели, всегда приятно.

Минуту я спокойно стоял над ним, правда, отодвинувшись чуть в сторону – чтоб не провоцировать гада попытаться зацепить меня ногой или клешнёй. Снимал всё.

Наконец сволочь немного отдышался и смог встать снова на колени. Хрипеть словно грузовик, везущий в гору пятнадцать тонн кирпича, перестал. Слышу в тоне вовсе не доброжелательность и теплоту:

– Ах ты ж!.. Твою же …! Ну погоди. Сейчас я встану, и тебе – каюк!

Отвечаю подчёркнуто спокойным тоном. Уже без писклявых ноток:

– Себе же хуже сделаешь. Лучше, когда встанешь, и доковыляешь до дому, подай на меня в суд. А я тогда подам встречный иск. И отсужу у тебя нехилую сумму. Как компенсацию за моральный ущерб. Потому что ты первый начал меня оскорблять. И ударил тоже первым. Вот она, камера – у меня в пуговице. – показываю пальцем, – Так что запись с бортового самописца я суду предоставлю с удовольствием. А то и в ютиюб выложу. Пусть вся Москва увидит, как супермену и пупу земли навалял тощий сопляк-очкарик.

– А, так вот почему ты… – вижу, до его тупорылого и заплывшего жиром мозга начало доходить, – Сознательно, значит, провоцировал?!Подстава?! Хотел на бабки моих предков раскрутить?!

– Нет. Мне от тебя ничего не надо. Кроме того, чтоб ходил как положено. И уважал права других пешеходов. А в суд я подам только встречный иск. Если ты сдуру подашь на меня. Это дошло?

Вижу, молчит. И сопит усиленно. Соображает, стало быть, как бы меня уделать, не подавая в суд. А чего тут гадать – будто я не знаю, что додумается только до одного варианта: нанять за деньги тех же мамы и папы каких-нибудь громил, чтоб уже они уделали меня в этом же переулке. Ну, флаг тебе в руки, наивный идиот. Однако говорю другое:

– Раз инцидент исчерпан, прощай.

Обхожу его всё ещё стоящую на четвереньках фигуру, и иду себе дальше. Впрочем, боковым зрением посматриваю. А то бывают сюрпризы. Однажды меня