Цена прекрасного (СИ) [Диним Найя] (fb2) читать постранично, страница - 3

холодного огня. Не без сожаления отдалился от Барьера. Настороженность, не допустившая ни одного наказуемого чудовищным ожогом движения, не оставила Уистлера и когда облепленное скудной, завяленной растительностью плато осталось позади, а обзор загородили угловатые бурые каменья. Вовремя с бархатистым шорохом выскользнул из ножен "бабий" меч, и закровенела узорчатая сталь.</p>

<p>

   Нападающие понадеялись и на внезапность наскока, и на очевидную неумелость бойца, охочего до бесполезных красивостей. Напрасно понадеялись. Откуда бы знать самонадеянным головорезам, что и привычка к роскоши, и высокомерие отнюдь не противоречат умению разить наповал без единого лишнего финта, перенятому в юности у мастеров кровавого ремесла.</p>

<p>

   Попытавшийся воткнуть меч в спину призрака детина агонизировал в луже пенной крови, льющейся из рассечённого горла. Тот, кто преградил Уистлеру дорогу, мигом остался без оружия и потерял голову, не утратив способности к бегу. Негодяй заметался, закружился в лабиринте безликих скальных обломков и ринулся к Барьеру.</p>

<p>

   Призрак невозмутимо шёл за всхлипами перекинувшегося в жертву убийцы. Незадачливый злодей то и дело спотыкался, и сухой дребезг катящихся друг по другу камушков выдавал беглеца. Уистлер не потерял невидимый след и встретился лицом к лицу с замявшимся у непроницаемой преграды врагом, в котором с изумлением опознал вовсе не отморозка из рудной лощины, а неимущего горе-охотника из Старого лагеря.</p>

<p>

   Ужас блестел каплями на висках загнанного следопыта и шевелил его встопорщенные волосы, спутанные с бирюзовыми вихрами предостерегающих огней.</p>

<p>

   — За что? — спросил призрак.</p>

<p>

   — Да пошёл ты, хлыщ! — окрысился душегуб, неуверенно пригрозив Уистлеру разделочным ножом.</p>

<p>

   — Я задал вопрос...</p>

<p>

   Охотник с рычанием метнулся в сторону, но острие щегольского меча заставило его резко отпрянуть назад. Прыткость и сгубила недоброго молодца. В мгновение ока молнии оплели и пронзили извивающегося человека, и вопли его осыпались золой на дымящуюся копоть.</p>

<p>

   Уистлер хладнокровно вытянул руку вперёд, и бесплотный магический Страж дочиста слизал кровавые брызги с клинка.</p>

<p>

   "О Иннос, какая прекрасная смерть!"</p>

<p>

   Ослепительная, быстрая, чистая. Осталась только чёрная тень, и ту размоют дожди.</p>

<p>

   С другим мертвецом пришлось немало повозиться. Громилу, не брезгавшего ударами в спину, призрак не узнал. Колония оказалась не настолько маленькой, как можно вообразить, годами не отходя дальше, чем на сотню шагов от прогретой собственным задом лавочки. Уистлер оттащил тело к ближайшей расщелине и сбросил в гулкую темень. Туда же упали с бессильным звяканьем мечи неудачников.</p>

<p>

   На окраинную тропу, исследованную угрюмым щёголем, никто не позарился. Страх перед смертоносной магией Барьера подпитывался отвращением и трепетом, закрадывающимися в грубую душонку всякого простака при взгляде на обезображенные трупы магов Огня, по приказу господина Гомеза развешанные на воротах Замка рудных баронов. Уверовавшие в свою неприкосновенность служители Инноса воспротивились захвату рудоносной лощины, за то и поплатились.</p>

<p>

   Улизнул лишь парень по имени Мильтен. Найти и покарать увёртливого книжника взялся молчальник Уистлер. Господа бароны не усомнились в преданности ревностного служаки, но и не всем же дано слышать чужие мысли. Никто не заподозрил человека, не боящегося ни молний, ни огня, в шкурном страхе. Уистлер догадывался, что нападением двух обормотов дело не закончится. Да и не верил в успешность захватнических планов ожесточившегося Гомеза. Стычка в лощине грозила перерасти в затяжное побоище. И даже самый опытный боец наверняка не выберется из месива, если на него точит зуб кто-то из своих...</p>

<p>

   А Мильтену, по пятам которого бесшумно следовал одинокий призрак, ничего не угрожало. Уистлер всегда неплохо ладил с заносчивым и пылким чудодеем. Да будь оно и не так, очарованный зловещей красотой Барьера эстет не поднял бы руку на ученика покойного мастера Корристо — величайшего из могущественных, но не всемогущих создателей непреодолимой границы.</p>

<p>

   В сущности, Уистлер никого и не искал. Он пережидал в