cit anno:
"Но чтобы смертельные враги — бойцы Рабоче — Крестьянской Красной Армии и солдаты германского вермахта стали товарищами по оружию, должно случиться что — то из ряда вон выходящее"
Как в 39-м, когда они уже были товарищами по оружию?
Дочитал до строчки:"...а Пиррова победа комбату совсем не требовалась, это плохо отразится в резюме." Афтырь очередной щегол-недоносок с антисоветским говнищем в башке. ДЭбил, в СА у офицеров было личное дело, а резюме у недоносков вроде тебя.
Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
От его ГГ и писанины блевать хочется. Сам ГГ себя считает себя ниже плинтуса. ГГ - инвалид со скверным характером, стонущим и обвиняющий всех по любому поводу, труслив, любит подхалимничать и бить в спину. Его подобрали, привели в стаб и практически был на содержании. При нападений тварей на стаб, стал убивать охранников и знахаря. Оправдывает свои действия запущенным видом других, при этом точно так же не следит за собой и спит на
подробнее ...
тряпках. Все кругом люди примитивные и недалёкие с быдлячами замашками по мнению автора и ГГ, хотя в зеркале можно увидеть ещё худшего типа, оправдывающего свои убийства. При этом идёт трёп, обливающих всех грязью, хотя сам ГГ по уши в говне и просто таким образом оправдывает своё ещё более гнусное поведение. ГГ уже не инвалид в тихушку тренируется и всё равно претворяет инвалидом, пресмыкается и делает подношение, что бы не выходить из стаба. Читать дальше просто противно.
кого-то, ведь ему все равно срок не убавят? Зато потом за каждый отсиженный год он получит соответствующую компенсацию в рублях: дружки его отблагодарят.
— Оболгать, говорите? — переспросил Миронов, глядя прямо в глаза Пронину. — А утаивание разве не ложь? Форма поведения вами избрана неудачно. Весьма неудачно. Подпишите.
Семен Ильич вдруг обмяк.
— Время до суда еще будет, — нарушил тягостное молчание Миронов. — Подумайте, все здраво взвесьте. Если пожелаете помочь следствию объективно во всем разобраться — вызовите меня или напишите. Дело отправляем в прокуратуру, расскажете там все следователю.
Пронин был осужден, но оперативная работа в отношении Кайля не прекращалась. Миронов время от времени заходил на завод, интересовался, как реализуется представление, внесенное по делу о хищении материальных ценностей. Он стал майором, возглавил отделение БХСС. И вот однажды, сбегая по лестнице, Алексей Павлович встретился с Трофимовым, своим бывшим куратором по следственной работе.
— Михаил Петрович, какими судьбами здесь, на заводе? — искренне обрадовался Миронов встрече с человеком, который в свое время оказал на него большое влияние. Да разве только на него одного! Многие тянулись к Трофимову, уважали за требовательность и за суховатую вежливость. Он работал на совесть. По характеру не дипломат и, когда сталкивался с несправедливостью, восставал, боролся за истину, за что нередко бывал бит. И в конце концов уволен из милиции.
— Работаю здесь, в отделе сбыта, — сказал Трофимов. — А ты?
Миронов рассказал.
— Рад за тебя, Алексей, — мягко проговорил Михаил Петрович. — От души рад. Может, в этой должности еще больше раскроешься, проявишь себя, копнешь как следует…
Трофимов за эти годы почти не изменился внешне, разве что немного пополнел да седины прибавилось. Такая же твердая походка, та же открытость во взгляде.
— Хочу тебе сказать, Алексей, что дело о радиоткани, если честно, — мелочовка.
— Вот те и раз, — сказал Миронов с легкой обидой. — Разве часто бывают такие дела? Считай, полтора миллиона рублей расхищено. Это, по-твоему, мелочовка? Да и группа — охо-хо. Около двадцати человек осуждено…
Трофимов сдержанно улыбнулся.
— Знаю, дорогой, знаю. Уж и пошутить нельзя, — успокоил он, думая по-прежнему о чем-то своем. — Да чего это мы тут стоим! Ты домой?
— Да.
— Тогда пойдем.
Они вышли за проходную.
— А вообще-то тебя, Алексей, сам бог послал, — сказал Трофимов.
— Да, давненько не виделись, — смутился Миронов.
— Раньше, бывало, позванивал, интересовался, — укорил Михаил Петрович и тут же добродушно заметил — Понимаю, все понимаю. Новая должность. Хлопот, ясное дело, поприбавилось.
— Что верно, то верно, — подтвердил Миронов, — но и ты, Петрович, подзабыл своего воспитанника. Перестал навещать. Видно, вера поиссякла, а?
Трофимов приостановился:
— Как ты мог, Алексей, такое подумать? Наоборот, надеюсь на тебя. В душе-то я по-прежнему милиционер. Был им и остаюсь, хотя и осложняю этим себе жизнь…
— Что-то ты, Петрович, не договариваешь.
Трофимов шел опустив голову.
— Дело, видишь ли, непростое, — решился наконец он. — Надо идти на риск. Допустишь промашку — головы не сносить.
— Ух ты! — Миронов приостановился. — Неужто так круто замешено?
— Очень даже круто.
— Заходи, Петрович, поговорим, — прощаясь, твердо сказал Миронов.
2
Через несколько дней Трофимов, как и обещал, зашел к начальнику ОБХСС. Тот тепло встретил его, обнял, усадил в кресло.
— Я тут кое-что набросал, — сказал Михаил Петрович и протянул Миронову тетрадь. — Прочитай. Потом, если не возражаешь, поговорим.
Миронов извлек из шкафа чайный прибор, принес в графине свежей воды.
— Ты, Алексей, не отвлекайся, — вставая, сказал Трофимов. — Садись и читай. А я пока чай приготовлю.
Миронов вернулся на свое место за столом и углубился в чтение.
За время оперативно-следственной работы ему приходилось сталкиваться с довольно необычными ситуациями, распутывать сложные уголовные дела, но то, о чем писал Трофимов, с трудом укладывалось в схему его представлений.
«Мы имеем дело с преступной группой, использующей в своих целях представителей власти, их служебное положение, — читал Алексей Павлович. — Короче, с настоящей мафией, прикрытой надежным зонтиком, паразитирующей на экономике. Присосались к госкормушке лиходеи…»
Сейчас-то мы открыто признаем организованную преступность. А ведь первые ее признаки появились еще в шестидесятых годах. Она просачивалась в государственный аппарат, в правоохранительные органы. Напористые и жестокие дельцы всеми доступными им средствами пытались расшатать, ослабить механизм власти на «своей» территории, укрепить преступную вседозволенность, возможность темных махинаций. Этому
Последние комментарии
6 часов 24 минут назад
7 часов 56 минут назад
11 часов 50 минут назад
11 часов 54 минут назад
17 часов 15 минут назад
2 дней 4 часов назад