Бахчанов [Михаил Михайлович Подзелинский] (fb2) читать постранично, страница - 3

изобретательностью.

Лепка была любимым занятием Алеши. Он мечтал научиться делать такие же красивые статуи, какие встречал на картинках или на фасадах богатых домов.

Отец, вздохнув, отрывался от книжки и, теребя рыжеватые усы, смотрел на сына с усталой и немного виноватой улыбкой.

— Да, Леша, интересно пишут люди. Но когда читать-то? Вот уж двенадцать, а в пять надо быть на ногах. За день так вымотает — и себя не помнишь. Одним словом, не жизнь, а жестянка!

Они гасили свет и ложились спать. Бахчанов-старший долго кашлял и ворочался…

Учитель начальной школы Лука Терентьевич был доволен своим учеником и пророчил ему хорошее будущее. Алеша испытывал истинное удовольствие, слушая рассказы о великих путешественниках, о героях русского народа, о родной природе.

Особенными событиями в школе являлись дни, когда учитель приходил с «волшебным» фонарем. Туманные картины были диковинкой для ребят. Они с захватывающим вниманием впивались в бледно-молочный экран, на котором возникали чудесные видения.

Когда Лука Терентьевич организовал хоровой кружок, Алеша стал его участником. С первого же сбора школьники начали разучивать известную песню на стихи Языкова «Пловец».

Бывало, запоют — стены дрожат от задорных ребячьих голосов, и среди них выделяется сильный голос юного Бахчанова.

Однажды, когда они пели:

в класс неслышно вошел инспектор училища и замер на пороге. Лука Терентьевич поклонился, но, не прерывая песни, продолжал дирижировать хором. Еще громче пел Алеша, стараясь блеснуть перед важным чиновником:

Угристое длинное лицо инспектора все более темнело, а глаза его вдруг приняли злое и удивленное выражение.

Лука Терентьевич нерешительно опустил руку, но этот знак нисколько не смутил хористов. Алеша с новой силой подхватил куплет:

Ребята находились в запале чувств, вызванных необыкновенным и радостным подъемом духа, и Лука Терентьевич не решился прервать песню. Он только перестал дирижировать и, улыбаясь, смотрел на любимых им ребят. И песня вернула себе прежнюю силу. Хор, не сбиваясь, даже без дирижера держал верный такт и тон. Тогда инспектор топнул ногой и разом оборвал песню.

В наступившей тишине все думали, что раздастся обычное приветствие, но вместо этого послышались слова, произнесенные каким-то зловещим, ничего доброго не предвещающим тоном:

— Господин учитель, прошу вас пройти со мной в учительскую.

Лука Терентьевич тотчас же последовал за скрывшейся в дверях спиной инспектора.

Минут через пятнадцать учитель вернулся. Лицо его было красно от возбуждения, он был расстроен и разрешил ребятам разойтись по домам.

На следующий день его в школе не оказалось. Уроки вела новая учительница; на все вопросы о судьбе Луки Терентьевича она отвечала, что он захворал…

Мальчик страдал оттого, что скрывают правду.

Ложь и несправедливость были ему противны. Верилось, что всего этого нет там, за таинственной «далью непогоды». И как хотелось отвязать лодку и уплыть далеко-далеко от этих жалких лачуг, отвратительных кабаков, скучных казенных домов и тонущих в грязи бараков!

Он часто уходил с ровесниками на прибрежный пустырь и подолгу смотрел на Неву. Река не только манила, но и умиротворяла. Стального цвета вода текла спокойно и мощно. Неторопливо проплывали черные пыхтящие буксиры, таща за собой похожие на лохани огромные баржи с дровами или плоты из свежих сосновых бревен. Он любил родную реку, то хмуро поблескивающую под бледными лучами северного солнца, то чуть овеянную горьковатым дымком работяг-буксиров, то полную битым хрустящим льдом, когда

Во все времена года она была ему по душе: висело ли над ее свинцовыми волнами низкое пасмурное небо или бодрствовала над ними белая ночь, падали ли в ее темные воды хлопья снега или же она была затерта караванами ладожского льда, — она никогда не казалась скучной.

Юного Бахчанова с ней связывали самые памятные дни его детства. Как бывало славно догонять на гнилой лодчонке плывущие «ничейные» поленья!

А какое удовольствие (хотя и не частое) нестись на коньках по обледенелой глади в облаке взвихренной снежной пыли!

Захватывающе жуткими казались ему те осенние вечера, когда под неукротимыми порывами сильного ветра поднималась невская вода и плескалась чуть ли не вровень с набережными. Можно было ждать, что она вот-вот хлынет на мостовую и ворвется черными ручьями в подвальные жилища. В такие --">