Галактический полигон [Георгий Иосифович Гуревич] (fb2) читать постранично, страница - 2

— Стреляй же, человек!

Ах, да, ракетница в руке. Вспышка, вспышка, вспышка! Хватит ли зарядов? Пересилил, к счастью, начинаю догонять. На голову сыплется град камешков, сорвавшихся с твердого неба. Стучат по шлему, но не сильно, тут еще не высоко. Еще стреляю, еще. Граве свесился как акробат на трапеции, поймал меня за руку. Помогаю ему последним зарядом и с разбега врезаюсь в ветки.

Держимся за верхушку дерева, под ногами звездная бездна. Туда, в черное ничто, сыплются камешки, булыжники, валуны и целые утесы, те, что стояли непрочно. И видим мы, как скользит вниз нечто удлиненное и блестящее — наша собственная ракета. Конечно, мы просто поставили ее на ноги, нам и в голову не пришло крепить ее намертво, забивать или вплавлять в грунт сваи. И этот коварный мир стряхнул нашу ракету, словно котенка со своей спины.

Но в тот момент мы думаем не о ракете. «Как бы нас не стряхнуло» — вот чем мы озабочены. Тяжесть все прибывает, в небо срываются целые пласты. Мимо проносится соседнее дерево, тяжелая крона вырвала его корни из грунта, дерево само себя подняло за волосы. Наше держится пока что. Надолго ли?

— Граве, когда нас страховали в последний раз?

Я имею в виду страховочную матрицу, где записаны все атомы тела. По этой матрице звездожители восстанавливают себя в случае катастрофы.

— Каждый межзвездный путник автоматически записывается на старте.

Значит, я потеряю только сегодняшний день, начну жить заново на межзвездном вокзале. Впрочем, я ли начну жить?

Еще вчера я восторгался этим великим изобретением. Как хорошо: попал под поезд — гибель не окончательная, по записи тебя восстановят в страхкассе. Но сейчас это меня не утешает почему-то. Действительно, восстановят человека с моей внешностью и воспоминаниями, но я-то обречен сорваться в пространство и там задохнуться через неделю-другую, когда иссякнет запас кислорода и энергии в моем скафандре.

— Караул, трещит!

Трещит дерево, за которое мы цепляемся. Вот один из корней выдернут из почвы, дерево шатается, как больной зуб. Второй корень полез наружу, голый, незащищенный корой. Лезем вниз, от макушки к корням, хотим зацепиться за край ямы. Успеем ли? Комья земли сыплются на голову...

И падаю вверх ногами, больно стукаюсь головой.

Лежу, обнимая комья и камни. Лежу на твердом грунте.

Опять перевернулось.

Стало на свои места. Идет каменный дождь. Сыплются с неба камни, валуны, булыжники, песок, оседает пыль. А вот и наша ракета. Иголка, поблескивающая в небе, превращается в веретено, в снаряд среднего калибра, большого, максимального... Сработает ли система автоматического управления на посадке? Если сработает, мы благополучно удерем из этого неустойчивого мира. Ближе, ближе!

Тугие клубы оранжевого, подцвеченного пламенем дыма вспухают за холмом.

Не включилась автоматика.

Перед нами все та же перспектива медленной смерти, но в ином варианте. Недельный или двухнедельный запас энергии и воздуха в скафандре. Робинзонады не удаются в космосе. Едва ли мы сумеем жевать местные кактусы...

И тут приходит спасение. Объявляется прямо в наушниках:

— Внимание, внимание, всем-всем-всем! Утеряна связь с автоматической ракетой, следовавшей по трассе: Астровокзал — Полигон. Всех, находящихся в данном районе, просим принять меры к розыску. Держим связь на волне...

* * *

Конец того же дня. Сижу в уютной кают-компании Полигона. Почти пустая комната, низкие кресла расставлены вдоль стен у откидных столиков. На экранах — диспетчерские схемы, звездные карты, лаборатории, спальни, тексты книг, киноленты и просто живые картины: бурное море, лес, подводные скалы, городская улица. Забываешь, что за стеной космическая пустота.

Тепло, приятные собеседники рядом. Один из них дает мне пояснения.

— Журналисты нас посещают часто, даже чаще, чем нужно, — говорит Физик. — В Шаре известно, что мы — форпост науки, выдвинутый в будущие века. Мы заняты делами следующей эпохи и мыслим в ее категориях — количественно-точных — не примерами, не картинками, а уравнениями. К сожалению, этот образ мышления распространяется туго, он требует умственных усилий. Не понимая математики, обыватели пытаются подменить ее своим несовершенным мозгом. И попадают впросак: ваше приключение — яркий пример. Безукоризненно выверенный до четвертой девятки, идеально запрограммированный автомат доставил бы вас сюда секунда в секунду. Но вы не доверились ему, выключили, положились на свой несовершенный ум и чуть не погибли.

Граве сконфуженно молчал.

— Во имя чего мы стараемся? Суть в том, что слепая и бессмысленная природа оказалась непредусмотрительной. Она слепила для нас симпатичный Звездный Шар, но не разрешила некое противоречие. Мы растем, расселяемся, а Шар не растет. Приходится добавлять к нему несколько тысяч миров ежегодно, так сказать, исправлять ошибки природы. И тут встает вопрос: эти новые миры надо ли лепить по образу и подобию старых? Допустим,