Леди Артур (СИ) [Игорь Валерьевич Осипов] (fb2) читать постранично, страница - 149

с Земли просто цинком. Андрюха нашёлся там же — у приборов. Справедливости ради надо отметить, что он не поддался панике и лишь сжимал в руке пистолет да поглядывал на приборы, время от времени нажимая что-то на них, хотя лицо лейтенанта было бледным и вытянутым, а взгляд быстро бегал по округе.

— Ток есть?! — прокричал я, подбежав к товарищу.

— Да куда он денется, — протараторил лейтенант, посмотрев на мечущегося в панике Дизеля. Бычок был прикован к оглобле генератора цепями, и сбежать не мог, оттого бился в истерике, мыча как на живодёрне. Как бы не вырвал всё оборудование целиком, силёнок-то хватит. За ним с хворостиной и отборным матом бегала Урсула, пытаясь поймать животинку, одновременно уворачиваясь от копыт и рогов. Делов-то ухватить за кольцо в носу, но это как на корриде, не всегда тореадор побеждает.

— Точно? — уточнил я, глянув на прыгающую туда-сюда стрелку вольтметра.

— Если бы не выпрямитель-стабилизатор, не было бы, — огрызнулся Андрей.

Я сглотнул, облизал пересохшие губы и схватил провод с лампочкой на конце.

— Что ты задумал? — быстро протараторил лейтенант.

— Ловушку с двойным дном. Чары откачивают энергию от источника искры, не давая воспламенить порох, но мы дадим непрерывный подогрев. Пусть попробуют загасить вольфрамовую нить под напряжением.

— Толку-то, — буркнул товарищ.

— Либо посадят в ноль свою защиту, откачивая постоянный поток, либо исключат из списка угроз, чтоб сберечь силы, но тогда перегорающая нить накаливания воспламенит фугас. Беспроигрышная ситуация.

Андрей на секунду задумался, а потом пожал плечами.

— Я поддержу ток, сколько смогу. Если надо, рассыплю в хлам аккумуляторы. Действуй.

Я не ответил, а раздавил лампу и сунул её в цинк с порохом. Только бы получилось. Только бы не додумались убить бычка, связав одно с другим, только бы не ударили на опережение по фугасу, пока он у меня в руках. Слишком много «если», но и иного пути нет.

И действовать надо самому. Это слишком опасно, и точно не доверю Катарине, только-только встающей с земли. Она сейчас плакала от боли и заряжала пистолет трясущимися рукам. Если девушка подорвётся, до конца дней не прощу себе этого.

«Может, это и есть любовь?» — мелькнула мысль не к месту. Впрочем, мысли о любви всегда к месту, даже перед лицом смерти, потому как именно они отличают человека от безумного чудовища или безмозглого животного.

Я вздохнул, поджал губы и побежал к фургонам, где попытался проскочить между вбитыми в землю кольями.

— Падла! — вырвалось у меня, когда провод зацепился за что-то. Всё всегда происходит по закону подлости. Я дёрнул провод, а потом ещё раз, но он прочно запутался.

— Сей миг, юн спадин! — прокричала Урсула и, подбежав к нужному месту, вырвала из земли забытый зачем-то здесь колышек от палатки — именно он был всему виной.

Как только отцепился кабель, я положил цинк в трёх метрах от ближайшего фургона, дальше ни провод не дотянется, да и смысла нет тащить, а потом быстро помчался под защиту форталезы. Солдатки мне не мешали, лишь сопровождая взглядом. У них и так нервы на пределе.

— Всё, теперь осталось лишь ждать и молиться, — пробормотал я.

Вот только кому молиться? В местных божеств после сплошных косяков с их стороны, я не верил, а больше некому.

Вздохнув, я подошёл к Катарине и взял её за руку. Пальцы ощутили стиснутый кулак и зажатую в нём рукоять пистолета, тёплую от человеческого тела. Ладонь храмовницы дрожала. Глаза девушки были красными от слёз, которые, еле сдерживала.

— Я раньше не боялась умереть, — прошептала она, глядя на дементэ, которые что-то обсуждали, крича друг на друга, а потом сглотнула. — У меня ничего не было, чтобы цепляться за жизнь. Забытая, никому не нужная кандидатка во Львиную Стражу, не прошедшая посвящение. Щенок, которого просто пожалели и не стали топить в пруду. Мне было всё равно, и я не покончила с собой только из-за мамы.

— А теперь есть за что цепляться? — тихо спросил я, глядя туда же, куда и девушка.

Катарина кивнула и тоскливо произнесла:

— Мы же не умрём?

— Нет, — прошептал я, ещё сильнее стиснув её руку в своей.

Храмовница ещё раз сглотнула и приоткрыла рот. Слёзы побежали по щекам. Всё же девушка всегда остаётся девушкой, даже если она колдовской спецназ.

Катарина тяжело вздохнула.

— Я тебя люблю, — вдруг произнесла она.

— Я тоже.

Что ещё я мог ответить. Я не знал наверняка. А вот что точно знал, так это то, что если девушка погибнет — боль в душе будет адской.

Тем временем дементэ прекратили спор. Предводительница сложила артефакты в левую руку, а правую вытянула перед собой, изобразив пальцами непонятный жест: большой и указательный оттопырены, а остальные сложены. И так она начала медленно поворачиваться, делая маленькие шажочки. Я устал думать. Фраза «Пьенса, Юрис, пьенса» больше не работала — у неё села батарейка. Я просто отмечал происходящее, ставя галочки,