Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
От его ГГ и писанины блевать хочется. Сам ГГ себя считает себя ниже плинтуса. ГГ - инвалид со скверным характером, стонущим и обвиняющий всех по любому поводу, труслив, любит подхалимничать и бить в спину. Его подобрали, привели в стаб и практически был на содержании. При нападений тварей на стаб, стал убивать охранников и знахаря. Оправдывает свои действия запущенным видом других, при этом точно так же не следит за собой и спит на
подробнее ...
тряпках. Все кругом люди примитивные и недалёкие с быдлячами замашками по мнению автора и ГГ, хотя в зеркале можно увидеть ещё худшего типа, оправдывающего свои убийства. При этом идёт трёп, обливающих всех грязью, хотя сам ГГ по уши в говне и просто таким образом оправдывает своё ещё более гнусное поведение. ГГ уже не инвалид в тихушку тренируется и всё равно претворяет инвалидом, пресмыкается и делает подношение, что бы не выходить из стаба. Читать дальше просто противно.
случайно посмотрев не туда. Я видела, как он сравнивает мои фотографии с ее фотографиями. И мне от этого было ужасно не по себе. И в то же время…
– Вообще-то, я хотела поговорить о Себастьяне.
Он посмотрел на меня.
– Про Себастьяна, я тем более не хочу слышать.
– На кой ты тогда вообще мне нужен? – вспылила я и швырнув остатки мороженного собаке, вытерла дрожащие руки. – Ни поговорить с тобой о чем-то, ни рассказать. Только и делаем, что ходим по Променаду! Чего ты боишься? Всадить себе пулю в голову, как сделал Ее отец?!
И я пошагала прямиком прочь, волоча за собой пса.
– Верена! – рявкнул отец.
Я не обернулась. К счастью, пес был глухой и не сразу заметил, что его бог уже не идет за нами. Иначе, я бы не справилась с ним: Герцог слушался лишь отца.
Есть собаки мужские и женские. Дог, к примеру – порода чисто мужская. Ему нужен лидер, вожак, твердая рука. Хотя… по мне, так твердая рука не помешала бы половине мосек, которые заходятся в истеричном лае, буквально лопаясь от распирающей их маленькие тела, злобы. Твердая рука с тапком.
Мне тоже не помешала бы такая рука.
Раджа по природе был бабником, но как говаривал Филипп, плохо переносил физическую боль. Да и отец следил, чтобы он ненароком не откликнулся на Сирений вой, который издавало мое оголодавшее тело. По крайней мере, так я утешала себя. Мысль, что парни в самом деле от меня пятятся, – убивала.
Снаружи я тихо плакала, внутри же истерила как моська.
Я шла по Променаду. Одна. С глухой собакой, весом в полтора моих, которая меня абсолютно не признавала! Завидев что-нибудь интересное, Герцог мощно и уверенно рассекал грудью воздух, таща меня за собой, а я беспомощно цеплялась за его ногу, чтобы хоть немного притормозить. Когда его вел отец, он шел головой назад, словно крайний конь в русской тройке, как на картинах у Себастьяна. Когда его вела я, это Герцог решал, какую из мосек проигнорировать, а на какую рявкнуть, обдав слюной.
И умудрившись опередить его, – чуть ли не перепрыгнув, как через «козла» на уроках спорта, – я ухватила Герцога за ошейник и повела, дразня салфеткой из-под мороженного. Именно Герцог сумел помочь мне понять, как мало для сильных и здоровых парней, значит их прошлое, в котором я вытаскивала их из канавы.
Филипп, Ральф, отец… Все они оставили меня, перестав нуждаться. Совсем, как когда-то болезненный, приговоренный пес.
Он был красив теперь, на самом деле, красив.
Такой же гладкий и холеный, как графские лошади.
Не осталось и следа от того жуткого, истощенного пса с гноящимися глазами, похожего на собачью Смерть. Он общий любимец теперь и даже сам Маркус периодически покупает собачьи лакомства и тайком их ему дает.
Псарню, по крайней мере, снова закрыли, а у камина появился новый ковер. Толще прежнего, чтобы Герцогу удобнее было на нем лежать.
И Герцог может бегать по саду, потому что на улице, из-за его глухоты, отец никогда не отстегивает его поводок. И еще, потому что когда Маркус думает, будто их не видят, он бегает, играя с догом в футбол.
…Потеряв интерес к салфетке, Герцог вдруг сделал очередной вираж, радостно гавкнул и резко сел, яростно стуча хвостом по черным мраморным плитам.
– Верена, – укоризненно поморщился епископ, но не обнял меня, как первые дни, а наоборот весь сжался и как бы спрятался в панцирь отобрав поводок. – Какого черта ты вытворяешь? Я по всему променаду тебя ищу.
– Ну, вот ты меня нашел, – окрысилась я, стараясь не думать, был ли он в самом деле так хорош, как рассказывала Джессика. Уши пылали, как два костра возле черепа. – Давай опять делать вид, что все хорошо, хотя все так плохо.
– Не будь ты моей дочерью, я бы сбежал с тобой, угнав Цезаря, – выдал он. – В ночи бы выкрал вас обоих и ускакал. Теперь ты счастлива? Или надо, чтоб за нами гнались и в спину стреляли?
Я хихикнула.
– Почему ты злишься на Себастьяна?
– Потому что…
Ему не придется тебя воровать.
Верена:
Мы сидели на собачьем пляже, кидая Герцогу мячик и тот приносил его, вздымая лапами мелкий, как пыль, песок. Поводок тащился за ним, оставляя змеиный след и солнце, опускавшееся в море, окрашивало мир в теплые, сиреневые тона. За спиной струился людской поток. Мимо нас, недавно, пригнувшись, прошли Хадиб и какая-то девушка и нам пришлось притвориться, что мы не видели их. Затем, Пятидесятилетняя с сигаретой, устроилась за нашей спиной.
– У тебя есть кто-нибудь? – спросила я робко.
В конце концов, как дочка я имела право спросить.
Отец поправил бейсболку и сморщил нос.
– Иногда, – признал он. – В отпуске… Ничего особенного. У меня нет других детей, если ты об этом.
Я тоже сморщила нос.
– Я просто думала, может у тебя есть кто-то и, возможно, ты хотел бы повидаться еще и с ней. Она могла бы одеть парик и похожие шмотки, и все решили бы: это я.
– Верена, – оборвал он, яростным шепотом. – Я тебя умоляю!.. Прекрати обсуждать со мной мою интимную жизнь! Особенно теперь, когда
Последние комментарии
1 день 2 часов назад
1 день 10 часов назад
2 дней 1 час назад
2 дней 5 часов назад
2 дней 5 часов назад
2 дней 5 часов назад