Океанический [Грег Иган] (fb2) читать постранично, страница - 3


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

четыре запасные гири вроде тех, что мы использовали на наших сетках, из панели инструментов. Пока я снимал шорты и садился голым на палубу, он привязал гири на верёвку и затянул её узлом-восьмёркой вокруг моей лодыжки. Я для эксперимента поднял ноги: вес не казался слишком тяжёлым. Но я знал, что в воде их будет более чем достаточно, чтобы противодействовать выталкиванию моего тела на поверхность.

- Мартин? Теперь твои руки.

Внезапно я заплакал. Со свободными руками я мог по крайней мере плыть, но полностью связанным стал бы беспомощен.

Даниил присел и посмотрел мне в глаза:

- Тише... Все нормально.

Я ненавидел себя, чувствуя, что мое лицо выглядит как у заплаканного младенца.

- Ты боишься?

Я кивнул.

Даниил улыбнулся ободряюще.

- Знаешь, почему? Знаешь, кто делает это? Смерть не хочет, чтобы Беатрис взяла тебя. Смерть хочет тебя для себя. Здесь, на этой лодке, смерть вселяет страх в свое сердце, зная, что уже теряет тебя.

Я увидел, как нечто двигается в тени позади ящика с инструментами, будто скользя во тьме. Если бы мы сейчас пошли обратно в каюту, последует ли Смерть за нами? Дождется, когда Даниил заснёт? Если я отвернусь от Беатрис, кого тогда просить отвадить Смерть от меня?

Уставившись на палубу, я протянул запястья. От стыда слезы капали с моих щек.

Когда мои руки были связаны, - не ладонь к ладони, как я ожидал, а отдельными петлями, соединенными короткой перемычкой, - Даниил отмотал с лебедки в ​​задней части лодки длинный отрезок каната, который свился спиралью на палубе. Я не хотелось об этом думать, но знал, что никогда не нырял в глубину. Даниил зацепил тупым крючком конец каната, просунул его через мои руки, чтобы завязать узлом. Затем он ещё раз проверил, чтобы веревка вокруг моих запястий не натёрла их и не сорвалась. Когда он это делал, я увидел какие-то сомнения на его лице, возможно его собственный страх.

- Повешу на крюк. На всякий случай. Не отпускай, несмотря ни на что. Хорошо?

Он что-то прошептал Беатрис, потом ещё раз посмотрел на меня.

Даниил помог мне подняться и подойти к ограждению рядом с лебёдкой. Затем он взял меня под руки и поднял, положив ноги на корпус катера. Палуба была неподвижна, покрыта окаменевшими остатками, но за ограждением ощущалась жизнь: пятно с защитными выделениями мягко светилось. Мои пальцы без толку проскальзывали на скользкой коже. Корпус поддерживал некоторую часть моего веса, но руки Даниила в конце концов устанут. Если бы я хотел отступить, то должен был решаться на это быстрее.

Дул тёплый ветерок. Я посмотрел вокруг: на гладкий горизонт, на блеск звёзд, на едва светящуюся серебристую воду. Даниил процитировал:

- Святая Беатрис, я готов умереть за этот мир. Позволь мне погрузиться в Твою кровь, ради моего искупления, и чтобы я мог посмотреть в лицо Твоей Матери.

Я повторил эти слова, стараясь, чтобы они звучали так же твердо.

- Святая Беатрис, я предлагаю Тебе свою жизнь. Все, что сейчас я делаю - делаю для Тебя. Приди мне в сердце и даруй мне веру. Приди мне в сердце и даруй надежду. Приди мне в сердце и даруй любовь.

- И даруй мне любовь.

Даниил отпустил меня. Сначала казалось, что ноги магическим образом прижались к корпусу, а я поворачиваюсь назад, фактически не падая. Я крепко вцепился в крюк, который холодным металлом упёрся в живот, оказавшийся под давлением троса лебёдки, достаточно тугого, чтобы ненадолго я завис в воздухе. Я даже приготовился к удару. Какая-то часть меня даже сейчас верила, что я могу изменить своё сознание.

Затем ноги соскользнули, я коснулся воды и начал погружение ниже и ниже.

Это не было похоже на погружение. Я падал в воду все быстрее, как будто это был воздух. Представление о канате, держащем меня, теперь качнулось в противоположную крайность: моё ускорения, казалось, говорило о том, что катушка на палубе ни к чему не была закреплена и её она уже оказалась под поверхностью. Неужели это то, что делали последователи? Они позволяют бросить себя без спасательного круга. Наверное, Даниил перерезал трос и я прямым ходом опускаюсь на дно океана.

Крюк рванул мои руки, выворачивая их над головой и я остановился.

Я развернулся лицом к поверхности, но ни свет звёзд, ни слабая фосфоресценция корпуса не достигали такой глубины. Я позволил потоку пузырьков вырваться из моего рта и почувствовал, как они скользят по моей верхней губе, но других следов от них во тьме было не отметить.

Я осторожно перевёл руки за крюк. Узел на моих запястьях сжимался по-прежнему, хотя Даниил и предупредил, чтобы я не доверялся ему. Я перераспределил вес, переместив колени к груди. Теперь если верёвка оборвётся, то по крайней мере мои руки будут свободными; хотя даже при таком исходе я не был уверен, что был бы в состоянии подняться. Мысль о том, что если узел развяжется, то я упаду ещё ниже, наполнила меня ужасом.

Мои плечи болели, но никакой травмы не было. Подтянуть себя вверх не займёт много усилий, пока мой подбородок будет на одном уровне с нижней частью крюка. Продвигаться