Оценку не ставлю, но начало туповатое. ГГ пробило на чаёк и думать ГГ пока не в может. Потом запой. Идет тупой набор звуков и действий. То что у нормального человека на анализ обстановки тратится секунды или на минуты, тут полный ноль. ГГ только понял, что он обрезанный еврей. Дальше идет пустой трёп. ГГ всего боится и это основная тема. ГГ признал в себе опального и застреленного писателя, позже оправданного. В основном идёт
Господи)))
Вы когда воруете чужие книги с АТ: https://author.today/work/234524, вы хотя бы жанр указывайте правильный и прологи не удаляйте.
(Заходите к автору оригинала в профиль, раз понравилось!)
Какое же это фентези, или это эпоха возрождения в постапокалиптическом мире? -)
(Спасибо неизвестному за пиар, советую ознакомиться с автором оригинала по ссылке)
Ещё раз спасибо за бесплатный пиар! Жаль вы не всё произведение публикуете х)
Все четыре книги за пару дней "ушли". Но, строго любителям ЛитАниме (кароч, любителям фанфиков В0) ). Не подкачал, Антон Романович, с "чувством, толком, расстановкой" сделал. Осталось только проду ждать, да...
Официальное название — Всероссийские курсы по внешкольному образованию. Вот и собрали нас, сто пятьдесят гавриков из разных городов и весей, которые, конечно, не под беляками.
— По направлению губернских и городских отделов народного образования, — добавил Фомин, любивший, вероятно, порядок и точность.
— А что за люди?
— Разносортные. Но в общем-то народец съехался толковый, — все в той же полушутливой манере продолжал Роман Леснов. — Учителя, работники клубов, библиотек. На новые масштабы переучивались. Как широкие массы к знаниям приобщать, к культуре и грамоте.
— Партийная ячейка большая?
— Ого! Половина курсантов — коммунисты, остальные сочувствующие, — ответил Леснов. И перестал улыбаться. — К нам товарищ Ленин недавно приезжал. Когда на фронте самые трудные дни были.
— Это верно, — подтвердил Фомин, с удовольствием затягиваясь самосадом — Двадцать восьмого октября выступил Владимир Ильич перед курсантами. Напутствовал нас, которые против Деникина вызвались. И задачу перед нами поставил: политически просвещать красноармейцев, поднимать боевой дух.
— Короче говоря, словом и делом помогать укреплению Красной Армии, — теперь голос Леснова звучал совсем серьезно, а Климент Ефремович подумал: «Не очень-то ты укрепишь, конопатый парень. Куда тебя определить? Бывалые солдаты, много повидавшие на своем веку, и слушать тебя не станут. Ты небось в седле-то не удержишься… Фомин — это другое дело…»
— Сфотографировался потом Владимир Ильич с курсантами, — продолжал Леснов. — Только я не попал, с краю сидел, в аппарате не уместился.
— Всей партийной ячейкой на фронт? — спросил Климент Ефремович Фомина. Тот оторвал взгляд от убегавших рельсов, ответил не сразу:
— Вернее будет — значительная часть ячейки. Женщины, девушки остались. Нестроевые, которые еще в старую армию не попали, тоже просились, да куда ж их… Один вот Роман Леснов добился…
— А что — Роман? Стреляю не хуже других.
— Помнишь, как врач-то тебя? — улыбнулся Фомин, и при этом левый глаз его еще больше сузился, превратился в щелочку. — Если бы, говорит, Леснова в штаб поставили, войсками командовать, тогда можно. А в рядовые — нет. Рука сломана и срослась неправильно. Как от него службу требовать?
— Мальчишкой с яблони упал, — пояснил Роман.
— Но все же пустил врач-то? — Клименту Ефремовичу интересно было узнать.
— На время. Чтобы Деникина разбить. А потом сразу доучиваться. Старичок оказался понимающим, оценил текущий момент…
— Военное обучение проходили?
— Две недели в Спасских казармах. По плацу гоняли, в караул ставили. Гранату показывали. Правда, издалека, в руки не давали. Одна была.
— Какое это обучение, — поморщился Фомин. — Затвор разобрать не умеют… Занимаюсь с ними в свободные часы, показываю…
«К артиллеристам, что ли, направить этого Романа? — подумал Климент Ефремович. — Нет, не потянет. Парень вроде смекалистый, бойкий, да уж очень тощий… И перелом опять же. А в артиллерии надо снаряды таскать, пушки тягать… Может, на бронепоезд политруком?»
— Как ты насчет техники? — спросил Ворошилов.
— Насчет какой? Топор, пила, долото, стамеска — пожалуйста. Или соха, плуг, жнейка…
— Непохоже, что ты деревенский.
— В деревню только в гости ходил.
— А городскому откуда жнейку и плуг знать?
— Я и не городской.
— Между небом и землей, что ли?
— Почти так, — улыбнулся Роман.
— Не балуй, — опять осадил его Фомин. — Объясни человеку.
— Я не балую. Фамилия-то у меня какая, товарищ Ворошилов? Не случайно дана. В лесу родился. И все предки оттуда. Отец в лесниках состоит. Казенный лес охранял, а теперь, соответственно, народный бережет. И хлеб сами сеяли, и огород свой. Мебель в избе — собственного изготовления. Полное натуральное хозяйство.
— Кто же тебя в натуральном хозяйстве читать-писать научил?
— Не только читать-писать, товарищ Ворошилов, я в Петровской сельскохозяйственной академии два курса закончил. Больше не успел. В семнадцатом отправился вместе с товарищами против юнкеров, а потом закрутило водоворотом. Пришлось пока свою мечту отложить. Грушами и яблоками заниматься хотел.
— Про учебу-то объясни, — напомнил Фомин.
— А про учебу что? Ведомство посылало за свой счет. Лесники и лесничие нужны были. Казеннокоштный я. Казенное носил, на казенном спал, казенным кормился. От истощения не умер, привык заниматься на пустой желудок, и эта привычка теперь очень пригодилась на наших голодно-просветительных курсах, — весело уточнил он. — Легче других мне было. Дневной паек: сто граммов хлеба и тарелка супа из травы. Для меня не в новинку, а вот Фомин, к примеру, крепко тосковал с голодухи по своему губернскому базару.
— Ноги протянул бы, если бы не ребята, — подтвердил Фомин. — Коммуной в комнате жили. Одному картошку привезли из деревни, другому — пшена. А Роману отец меда прислал.
— Какой там мед, — отмахнулся Леснов. —
Последние комментарии
47 минут 5 секунд назад
1 час 20 минут назад
2 часов 16 минут назад
17 часов 18 минут назад
19 часов 51 минут назад
20 часов 20 минут назад