Коробка на колёсах [Анатолий С. Герасименко] (fb2) читать постранично, страница - 3

крошки на асфальте, двух беззвучно вопящих друг на друга водителей, целую стайку коптеров в воздухе, а потом всё это скрывается за поворотом. Бетси аккуратно идёт на сорока милях, руководствуясь какими-то одной ей известными расчётами. Сверкают на солнце вишнёвые крылья, гордо режет воздух эмблема «асты» — крылатая греческая статуя на капоте. Подголовник мягко скользит вниз, я закрываю глаза и хочу подремать, но вижу, будто наяву, мертвеца в водительском кресле. Какой уж тут сон. Чтобы отвлечься, гляжу сквозь лобовое стекло вдаль, туда, где на канадском берегу реки блестят новенькие башни Галери д'Арт. У долбанных канадцев всё о'кей. Долбанные канадцы словно и не слыхали про падение спроса… На Орлеан-стрит Бетси находит место для парковки, встает между двумя похожими «опелями». Потягиваюсь, хрустя, кажется, всеми суставами разом, и выхожу. День начался паршиво, может, дальше будет легче?

Второй заказ касается «тиары», одной из первых интел-моделей, собранных «Эксцентрик моторз». Неужели и здесь дверь не открылась? И какой-то хроник от этого тоже отбросил коньки? Чушь. Простой, обычный вызов, наверное. Моя цель — многоквартирный дом, одна из «Башен Лафайет». С тех пор, как возвели эти огромные, сплошь блистающие стеклом здания, прошло лет семьдесят. Парк вокруг многоэтажек разросся и одичал, голубые зеркальные фасады там и тут пестрят разбитыми окнами. Лифты в «башнях», тем не менее, ездят бесшумно и очень быстро — даже уши заложило, когда взлетел наверх. Нужная квартира уже открыта, из её недр доносится музыка. Танцевальная музыка.

Внутри стоит полутьма, которую силится разогнать одинокая лампа. Сладко пахнет выпивкой и курительными смесями. В дальней комнате за закрытой дверью разговаривают и смеются.

— Скинни, cabron, глянь, кого там принесло, и вали обратно! — кричит кто-то.

На свет выходит невысокий смуглый парнишка с мышиным лицом. С головы его, прихваченные ярким платком, верёвками спадают дреды.

— Hola, — он протягивает руку. — Ты тоже на поминки?

— Привет, — пожимаю влажные пальцы. — Могу я видеть мистера Эрнандеса?

— Хавьер уехал, — равнодушно сообщает Скинни.

— Куда уехал?

Скинни трясёт дредами:

— Так у него же брат умер. Рамон, не слыхал? (Машинально качаю головой). Ну, Рамон умер, а дела-то его остались. Явки, закладки, всё такое, — Скинни дробно смеётся. — Вот Хавьер и поехал по клиентам.

Сохраняй спокойствие и работай, Фрэнк.

— Мистер Эрнандес вызывал техника, чтобы перенастроить машину на себя, — говорю я терпеливо. — Может, позвоните, и он вернётся? Всего на пару минут, надо только, чтобы он сел за руль. Датчики зафиксируют биометрию, а дальше я сам справлюсь.

Скинни тут же вытаскивает телефон, набирает номер и принимается тараторить на взрывоопасной смеси испанского и английского. Слушает ответ, хмурится, кивает и, бросив «adios», прячет телефон обратно в карман.

— Bueno, — говорит он, — Хавьер не приедет, но сказал, что ты можешь просто отключить мозги у тачки. Ему эти навороты без надобности, он итак гонять сможет.

— Отключить «Брэйни Драйв»?

— Si. Сможешь?

— Конечно, смогу, — говорю я. — Но ездить на интел-модели, как на обычном автомобиле — это как-то…

Скинни прищуривается, и я умолкаю. Выходим. Спускаемся на лифте до цокольного этажа. «Тиару» на подземной парковке видно издалека. И то сказать: трудно не заметить среди чинно выстроившихся в ряд семейных «универсалов» длинный, раскрашенный в радужные цвета кабриолет. Скинни вразвалку подходит к «тиаре» и по-свойски запрыгивает внутрь. Машина покачивается под его невеликим весом.

— Вот она, — говорит Скинни и, закинув руку за сиденье, хлопает по рулю. — Кульная bomba, все chiquitas — твои. Рами, правда, другую хотел уже. Новую. Но где ж ему новую, когда за старую кредит не выплачен! Чего-то, правда, мутил, звонил в автосалоны. Менять хотел. На «клаббер». Слыхал про такой?

Дался им этот «клаббер»… Похоже, над покраской кабриолета трудились сразу несколько человек, причем у каждого был свой, уникальный художественный взгляд. Сходились они лишь в одном: в любви к очень ярким цветам. На капоте нарисован сине-зелёный тигр, на багажнике — жёлтый скелет в пурпурном сомбреро, двери покрыты огненными узорами. Может статься, такой размалёванный автомобиль на обмен и не взяли бы. Экран просыпается от моего прикосновения, машина начинает было: «Добро пожа…» — но я быстро вырубаю звук. У «тиары», как назло, тоже голос Бетси.

— …Предки ему подогнали на окончание школы, — говорит между тем Скинни. — У Рами с Хавьером нормальные предки, богатые. Все наши, детройтские клубы на ней объездил. Ну, «ти» его, считай, и сгубила.

— В смысле? — я ошибаюсь при вводе пароля, и приходится набирать заново. Скинни привстаёт с места и тычет пальцем куда-то назад:

— Вот тут глянь.

Гляжу. Скинни указывает на колесо. Из-под крыла торчат какие-то чёрные лохмотья.

— Он, значит, в аптеке хотел сигарет купить, — объясняет Скинни. — Тормознул