Обнаженный любовник [Дж Р Уорд] (fb2) читать постранично, страница - 4

справа — у нее была татуировка под глазом курсивом «Папина дочя» — подалась вперед.

— А я думаю, ты попутала берега.

Ее зрачки были настолько расширены, что за ними не видно радужной оболочки, а брови выщипаны в такую тонкую проволоку, что на них… нет, подождите, это тоже были татуировки. На кончики накладных ресниц нанизаны маленькие розовые стразы, которые сочетались с розово-черным нарядом, больше похожим на маскарадный костюм, чем на одежду, а пирсинг в некоторых местах заставлял молиться о том, чтобы у женщины никогда не возникло насморка или пищевого отравления.

И для особо любопытных встал вопрос, была ли ошибка в слове «доча» намеренной, или работа мастера продавалась по буквам, и у кого-то не хватило мелочи на первую букву в алфавите.

— Нет, — ответила Мэй.

Женщина вышла вперед, выставив грудь, как Барбарелла, хотя она, вероятно, понятия не имела, кто такая Джейн Фонда сейчас, не говоря уже о том, кем была актриса в шестидесятые годы.

— Катись отсюда.

Мэй посмотрела на потрескавшийся тротуар, на котором они все стояли. Сорняки пробились сквозь трещины, хотя из-за зимы все было засохшим и мертвым.

— Нет, я не уйду.

Вторая дама рядом с агрессоршей закурила сигарету со скучающим выражением на лице. Возможно, подобные наезды происходили часто, и драма ее подруги давно потеряла свою привлекательность…

— Ты, мать твою, свалишь отсюда.

Папина дочя ударила Мэй обеими ладонями по плечам с такой силой, что та чуть не перевернулась вверх тормашками, тяжело приземлившись на утрамбованную землю. Единственная хорошая новость заключалась в том, что ее сумочка удержалась на сорванном ремешке и ничего не выпало. Когда ошеломленное недоверие заняло большую часть пространства в мозгу Мэй, она подняла глаза.

Папина дочя стояла над своей добычей, в своем супергеройском превосходстве, руки на бедрах, ноги на высоких каблуках расставлены на ширине плеч, за ее спиной развевался невидимый плащ садистской радости от издевательства над кем-то.

Остальные в очереди смотрели на нее, но никто не приходил на помощь, и никого не впечатлила папина дочя, ровно как и она сама.

Мэй оперлась ладонью о бетон и оттолкнулась, поднявшись в полный рост — хотя все равно рядом с выскочкой на высоченных каблуках — казалась низкой неудачницей, если не хуже.

— Уходи отсюда, — прошипела женщина. — Ты здесь чужая.

Она выбросила руки, снова попав в то же самое место, как будто это был хорошо отработанный выпад, отточенный навык. Но у Мэй также был кое-какой опыт. Она отшатнулась, взмахнула руками, вытанцовывая ногами словно чечетку, ее тело накренилось, готовое к схватке, и она впала в какое-то глубокое онемение. Она ничего не чувствовала, ни нарушенного равновесия, ни порывистого ветра в волосах, ни прохладного воздуха в легких.

Было удивительно, что ей удалось взять себя в руки.

Папина дочя не дала ей времени на восстановление. Женщина, согнувшись как полузащитник, бросилась вперед…

Рука Мэй вылетела сама по себе, выстрелив вперед, словно ветка дерева. И человеческая женщина врезалась передней частью горла прямо в открытую ладонь. Мгновенный контакт был установлен, пальцы Мэй крепко сомкнулись.

После чего последовала контратака.

Мэй двинулась вперед, убирая женщину с пути, и пока папина дочя изо всех сил пыталась приспособиться к движению назад, цепляясь острыми каблуками за землю, Мэй помогла ей, приподняв за горло так, что красивые ноги болтались в воздухе. Тем временем длинные когти, украшенные бриллиантами и завитками розового цвета, пытались вцепиться в хватку на горле, но безуспешно, ногти ломались, один из них ударился о подбородок Мэй и растворился в воздухе.

Не то чтобы ее это волновало. Не то чтобы она вообще обратила на это внимание.

Гараж был слеплен из бетона, залитого должным образом — так что его стены предлагали чертовски много препятствий. Мэй впечатала женщину в плиту, тело подкосилось, дыхание вырвалось из легких, ресницы с розовыми кончиками затрепетали.

Но Мэй этого было недостаточно.

Свободную руку она положила на грудную клетку, усиливая давление на ребра… за которыми были легкие… и, наконец, бешено бьющееся сердце в клетке из кальциевых и коллагеновых решеток.

Глаза человеческой женщины вылезли наружу. Яремная вена судорожно запульсировала. Цвет лица стал подобен цвету сайдинга.

Тихим голосом Мэй сказала:

— Не тебе мне указывать, где мое место. Усекла?

Папина дочя кивнула, будто от этого зависела ее жизнь. Что, по сути, было правдой.

Тем временем на периферии очередь сменила линейную форму на подкову вокруг Мэй, и послышались тихие взволнованные возгласы…

— Да ладно, охренеть, не может этого быть!

Толпа разлетелась в стороны, как мягкие игрушки, когда один из вышибал вышел вперед. И когда Мэй отвела взгляд от Папиной дочи, чтобы взглянуть на него, он остановился и моргнул. Как будто не был уверен, что понимает происходящее правильно.