Прикол из каменного века [Елена Вадимовна Артамонова] (fb2) читать постранично, страница - 3


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

них…

И не успела Женя опомниться, как не в меру разговорчивый брат уже вовсю грузил ее своей невероятной гипотезой. Воткнув лопату в землю, девочка терпеливо слушала пространные рассуждения, которые не слишком ее занимали. Женя вообще была полной противоположностью своему болтливому, имевшему склонность к занудству брату, но из вежливости и деликатности терпела его странности. Улучив короткий миг, когда Миша набрал воздух в легкие для продолжения своего бесконечного монолога, Женя все же сумела ввернуть словечко:

— Миш, а с чего ты все это взял? Ведь никто никогда не видел неандертальцев в наших краях. Почему ты думаешь, что они могут вернуться именно сюда?

Зря Женя это спросила — Миша немедленно разразился целой лекцией о доисторических рыбах, глобальном потеплении климата и прочих очень важных вещах.

— Женя! Миша! К столу! Обед ждет, — раздалось из приоткрытого по случаю теплой погоды окна кухни.

— Сейчас, бабушка! — с надеждой откликнулась девочка, но Шерлок Холмс не думал заканчивать, продолжая говорить об интересующих его проблемах. Однако иногда, в решительных случаях, Женя могла проявить твердость и настоять на своем. Поэтому она перебила брата: — Знаешь, Мишка, я поняла, почему вымерли неандертальцы. Это произошло не от холода, а от повышенной разговорчивости. Вместо того чтобы добывать еду, а потом ее есть, они стояли на одном месте и часами говорили на умные темы.

— Неандертальцы не умели разговаривать, Евгения! У них мозг был развит иначе, чем у кроманьонцев. Но, насколько я понял, сейчас речь вообще не о них, а суть твоего высказывания состоит в том, что ты считаешь, будто я говорю глупости!

— Извини, Миша, но пока мне лично не повстречается неандерталец, я в твою версию не поверю.

Не дав брату ответить, Женя вприпрыжку, как ни в чем не бывало направилась к дому, а Миша остался стоять возле невскопанной клумбы, раздумывая о том, как ему надлежит поступить в подобной ситуации. Можно было последовать за Женей и спокойно пообедать, а можно — обидеться на несносную девчонку, проигнорировавшую его блестящую идею. По правде говоря, парень и сам чувствовал шаткость собственных доводов, но именно поэтому особенно разозлился на сестру. Поскольку Миша Шерлок Холмс еще не успел как следует проголодаться, он решил обидеться на сестру и совершить небольшую прогулку в неизвестном направлении. Громко стукнув калиткой, «непризнанный гений» зашагал по направлению к трамвайной остановке.

— Осторожней, пожалуйста!

— Извините! — Только теперь, едва не сбив шагавшего навстречу человека, очкарик сообразил, что не он один ходит по улицам. — Я вас просто не заметил.

— Случается.

Миша хотел было уже проследовать дальше, но потом осознал, что толкнул своего соседа, лаборанта Игнатия, работавшего на той же институтской кафедре, что и Мишины родители, и жившего в соседнем частном домике. Это был еще довольно молодой мужчина с неприметной наружностью унылого блондина. Он словно был покрыт тонким слоем пыли, под которым блекли краски и стиралась индивидуальность. Лишь небольшие бегающие глазки Игнатия контрастировали с его внешним спокойствием и легкой заторможенностью. Лаборант был человеком замкнутым, но очень исполнительным и аккуратным, за что его ценили на кафедре. О его частной жизни никто ничего не знал, за исключением того, что Игнатий жил один, не любил собак и разводил пионы, нарциссы и гладиолусы. Как правило, Игнатий избегал общения с людьми, но с Мишей Шерлоком Холмсом находился в хороших отношениях — обоих чудаков связывала любовь к цветам. Изредка встречаясь, они обменивались новостями цветоводства, а не так давно Миша подарил лаборанту клубни прекрасных розовых пионов, которыми восхищались все, кто заглядывал в дом Жигановых.

Сообразив, что нашел достойного слушателя, который наверняка с интересом выслушает его гипотезу о замученных ностальгией неандертальцах, Миша догнал успевшего проследовать к своей калитке Игнатия и заговорил…

Сначала лаборант слушал своего соседа без особого энтузиазма, но потом в его неспокойных глазах вспыхнул неподдельный интерес. Похоже, судьба неандертальцев заинтересовала Игнатия столь же сильно, как и Мишу. А очкарик говорил, говорил, говорил, страшно довольный тем, что наконец-то нашелся человек, пожелавший его выслушать. Постепенно Миша от глобальных проблем перешел к частным, начав жаловаться на то, что никто не относится к нему всерьез:

— Надо мной все смеются — и одноклассники, и девчонки, и даже собственная сестра-малолетка! Просто не знаю, что с этим делать!

— Терпеть, — коротко откликнулся Игнатий, и на его обычно флегматичном лице промелькнуло раздражение.

Вскоре цветоводы расстались, двинувшись каждый по своим делам. Впрочем, особых дел у Миши не было, гнев его поостыл, и парень вполне мог вернуться домой к также успевшему остыть обеду, но тут случилось нечто, полностью завладевшее его вниманием.

По высушенному теплым