Часы с кукушкой (СИ) [Фёдор Фёдорович Васько] (fb2) читать постранично, страница - 3


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

первой части квартета для трёх собак и ветра. Заткнул уши, накрылся подушкой, считал прыгающих через забор овец. По мере увеличения переменной "х", собачий вой всё более усиливался. Когда он стал нестерпим, Пётр понял, что мирное сосуществование невозможно.



   С завистью оглянулся на, едва различимый в сумраке, клубок спящего кота, потянулся к выключателю. Настенная лампа со странной надписью: "Гори огонь как", зажглась с третьего раза. Она была "дневного света", горела ярко, но включалась через раз. Когда "дневная" осветила ночной воздух, в комнату ворвалась тишина. Нельзя было услышать ничего, кроме стрекочущего непонятно где кузнечика и запредельно далёкого поезда.



   Зевнул, предвкушая желанный сон, выключил свет. Вместе с темнотой вернулось прежнее безобразие, вернулось и продолжилось с той же ноты. Включил - опять тишина. Лежал при свете, пялился в потолок, старался ни о чём не думать. Получилось, и вскоре богатырский храп сливался с воем одуревших от луны собак.





   7



   Кто-то уже стучал ложечкой в стакане утреннего чая, когда Пётр, наконец, проснулся. Бодрый голос из репродуктора призывал всех, несмотря на возраст и социальное положение, присоединиться к утренней гимнастике.



   - ...Прыжки на правой, голова налево, прыжки на левой, голова направо. Руки все время вверх...



   Пётр встряхнул головой и потянулся за сигаретами. Над кроватью закружились олимпийские кольца.



   - Хорошо, молодцы! - одобрил диктор, - теперь можете переходить к водным процедурам.



   - Могу,- согласился Пётр Петрович,- а могу и не переходить.



   И не перешёл. У ворот дома кто-то окликнул. Оглянулся и не увидел, только вдалеке, на тротуаре, чернела большая ворона. Она шагала взад-вперёд, заглядываясь в его сторону, и Петру казалось, что смотрит она именно на него. Смотрит и чего-то ждёт.



   - Вот глухой тетерев, сколько я тебя звать буду? - сказала ворона и, взмахнув большим крылом, взлетела на дерево.



   Удар по плечу вывел Петра из оцепенения.



   - Пойдём же, а то опоздаем, - сказал Андрей Птицин и показал, как это нужно делать.



   Ещё раз оглянулся на странную птицу и, спотыкаясь, заторопился следом.





   8



   - Ваша работа совсем сырая, - сердился начальник, осторожно вытягивая из папки слипшиеся листочки.



   - Папка лежала на окне,- оправдывался Пётр Петрович,- а на улице случился ливень, и ...



   - И ничего не хочу слышать. Извольте привести в человеческий вид, чтобы я мог потавить резолюцию,- перебил начальник, - из-за вас у меня на столе такая грязь!



   В этот момент из открытой шуфляды выпрыгнул крохотный лягушонок и громко, по-взрослому, квакнул. Начальник смутился, хлопнул растопыренной ладошкой по столу, земноводное послушно спряталось. Петр сделал вид, что не заметил, и потом, вспоминая, никак не мог понять, было это на самом деле или привиделось.





   9



   Солнечная сторона хороша только в своей квартире, на работе это настоящее бедствие. Открыл окно, разложил мокрые листки везде, где можно и где нельзя.



   - И зачем я зонт взяла? - вопрошала Анна Александровна, с гордостью рассматривая свой, недавно приобретённый, полуавтомат.



   - Удивляюсь я на вас, - отвечала Александра Ивановна, - на небе ни облачка, ни пол облачка.



   Скоро высохшая бумага зашелестела-заползала, отвечая на ленивые заигрывания, умирающего от скуки, ветерка.



   Александра Ивановна обладала удивительным даром, о котором, все знали, но вслух не рассказывали. Всё, о чём бы она не говорила в положительном смысле немедленно переворачивалось, теряло свои качества, портилось, и уже в таком испорченном виде пренепременно сбывались. Вот и сегодня, после её слов "на небе ни облачка", сильный западный притащил из-за горы угрюмую тучу, и забарабанил дождь, зашумели деревья, запищали играющие в песочнице дети.



   - И почему я зонт не взяла,- охала Александра Ивановна.



   - Удивляюсь я на вас,- отвечала Анна Александровна,- вчера обещали переменную облачность.



   Порыв ветра схватил пару листиков, покружил по комнате и, в конце концов, решил оставить их себе. Пётр Петрович успел лишь расставить руки и сделать удивлённое лицо. Собрал уцелевшее, разложил, пересчитал. Количество сошлось. "Что же у меня ещё могло быть? - в страхе думал он,- вдруг что-нибудь компрометирующее, какие-нибудь любовные