Шершавые этюды [Николай Борисович Чистяков] (fb2) читать постранично, страница - 4

засохли.

Алексей встал, посмотрел наверх. Лучи весеннего солнца пробивались сквозь перистые облака и ниспадали на мраморное, спокойное лицо Максима.

Вскоре облака рассосались, и солнечные лучики прикоснулись к бороде Сергея. Потом легли на залитый кровью лоб Виктора, упали на пробитый глаз Федора, на страшный взгляд Дмитрия, на затылок Семена…

Май принес хорошие вести. Но мало кто встретил их с улыбкой.

Пластинка из хрусталя

– О, это вы. Приятно вас вновь увидеть, – улыбнулся мужчина.

– Простите, разве я здесь был?

Мужчина заглянул в тонкую расписную тетрадку, будто в ней хранился ответ. Но я почувствовал, что для ответа ему не нужна тетрадь.

– Андрей Сергеевич… Верховенский. Правильно?

– Веховской… Веховской Андрей Сергеевич.

– Да, перепутал, прошу прощения, – цокнул он и вернулся к записям. А затем, как бы призадумавшись, добавил:

– Как знать, как знать, кто сюда приходил.

Он приукрасил небритое лицо вежливой улыбкой и доброжелательным взглядом.

У стойки с одеждой, казалось бы, работал обычный мужчина сорока лет, продавец среднего звена, одетый незатейливо, даже совсем просто: мешковатые черные брюки, мятая футболка и голубая жилетка. Ничто в нем не выделялось из общей массы таких же обычных мужчин, которых я вижу в метро или на улице, он показался даже самым обычным из всех. Однако в поведении его виделось нечто дофенистическое, простодушно-ленивое, что выражалось в усталых глазах, обведенных темными синяками – отпечатками легкой бессонницы.

Даже эта комиссионка говорила о нем, как о человеке помятом и беспорядочном: брюки с платьями висели на одной стойке, а рубашки и юбки делили другую, прутья, мешки с сумками сплелись у стенки, канцтовары скучковались на прилавке в самом центре магазинчика. Один из углов забился маленьким войском белых, но павших всадников и мечников. Некоторые полки были пусты, на некоторых мерцали фарфоровые прелестные статуэтки балерин, застывших в гибких позах. Коробки и ведра, ленты и обои, одна зимняя шина, круглый столик овальной формы, старые радиоприемники, календари, две картины с пейзажами природы и города, – все помещение этого мужчины походило больше на подсобку, где складируется мусор, чем на настоящий магазинчик.

Тем более я не был удивлен, когда в отражении оконца старой кабинки не увидел ни одного посетителя. Только потрепанного глупого себя, стоявшего в мятом пиджаке, напяленном поверх футболки.

Ну и морда, однако…

– Инвентаризация, – сказал мужчина чистым баритоном, настолько приятным, что его голос словно отдался эхом в моей груди.

– И зачем?.. – тихо вырвалось у меня, когда я окинул взглядом остальные вещи, мелькнувшие под тусклым оранжевым светом.

– Не смотрите, что их не берут: с каждым годом исчезает по одной-две вещички. Мое дело вносить потери. Вот, например, сегодня пропала фигурка мечника, представляете? Стоял гарнизон бравых бойцов еще вчера, вот здесь. А теперь, посмотрите, все попадали, одного не хватает. Подсчитываю, кто бы мог дезертировать вместе с счастливчиком: подушка или свеча какая-нибудь.

– Обкрадывают?

– Какое там. Предметы сами пропадают, к счастью.

– К счастью?

Я хотел было найти на груди продавца бейджик с его именем, но там не было ничего.

– Гесманов, – тут же ответил мужчина.

– А имя?..

– Задаете много вопросов, Андрей Сергеевич. Ответы мало когда способны удовлетворить. Гесманов есть и имя мое, и фамилия, и отчество. А к счастью же потому, что появилось место. Чаще у меня его нет, а выкидывать не могу и не хочу – нельзя к добру так относиться. Да только кому нужно все это? Магазин застаивается, товары месяцами не поступают…

– Откуда вы знаете мое имя! – прервал я его, не вытерпев. Многое произошло в последнее время, но чтобы какой-то незнакомец обращался ко мне, когда я даже не успел представиться… Черт бы побрал эту чушь.

– Э-э, так не надо. Не хотите по имени-отчеству, будем по фамилии. Честнее будет, в конце концов, и к вам, и ко мне. Вы фамильный человек, да и я дьяволом не числюсь.

– Вы не ответили на мой вопрос, Гесманов…

И что-то во мне щелкнуло. Дыханье сбило так, как если бы я увидел нечто необыкновенно ужасающее и одновременно величественное. Страх и благоговение швырнули меня, как тряпичную куклу, высоко вверх, выше небес. А затем я падал с невероятной скоростью: казалось, облака сливаются в одну сплошную полоску, а шум рвет перепонки…

Хорошо, что это чувство проскользнуло на секунду, словно и не было вовсе, словно мне попросту поплохело. Может, мне действительно поплохело, и я не могу разобраться в собственных ощущениях? Да, помутнение, скорее всего. Определенно, нет смысла накручивать себе.

– С вами все хорошо? – поинтересовался он.

– Более чем, – прошептал я, ошарашенно разглядывая комнату.

Мужчина продолжил свое дело. Он что-то подчеркнул карандашиком, что-то вписал, затем почесал тупым концом висок и решился перечеркнуть.

Сумасбродные догадки заполонили разбухшую голову. Нет, это